Стало тихо, только шелестели переворачиваемые страницы, и слышались редкие всхлипывания со стороны Олиной койки.
4
Любка, кажется задремала, убаюканная воркованием голубей на крыше корпуса.
Откуда он взялся, этот мальчик? Она не слышала, как стукнула дверь, как скрипнули половицы, прошли по полу лёгкие ноги в сандалиях. Открыла глаза и увидела симпатичного загорелого мальчугана в пионерской форме, с красным галстуком, с настоящей пилоткой со звёздочкой, чуть косо сидящей на тёмных волосах.
– Что? Ко мне приехали? – Радость накрыла горячей волной, вспорхнула в груди разноцветными бабочками.
– Нет.
– А что ты тогда здесь делаешь? – разочарованно спросила Любка.
– Так просто… скучно одному, поговорить с кем-нибудь хочется, – присел он на соседнюю койку. Голос у мальчика был очень приятным и глаза красивые, тёмные и выразительные.
– Ты, кажется, не из нашего отряда, – сказала она, усаживаясь в постели и радуясь, что не сняла футболку.
– Я из третьего.
– А-а-а…
Любка с интересом и без смущения разглядывала мальчика.
– А это что? – указала она на серебристую пряжку, скреплявшую концы его пионерского галстука.
– Это фибула. Посмотри, если хочешь, – мальчик стянул застёжку и показал Любе.
Маленькая латунная фибула с тремя язычками костра, серпом и молотом, и девизом – «Всегда готов!»
– Я таких никогда не видела…
– Сейчас их почти никто не носит, – объяснил мальчик. – Посмотри, пять поленьев символизируют пять континентов, где вспыхнет революция. Три язычка пламени – символ Третьего интернационала, костёр – это мировая революция, серп и молот означают преданность пионеров делу рабочих и крестьян.
– Интересно…
– Когда меня принимали в пионеры, у нас все носили такие зажимы, а потом кто-то пустил слух, что они вредительские.
– Почему? – изумилась Любка.
– Да дураки. Говорили, что серп и молот повернуты вверх ногами и как будто брошены в огонь. Поленья тоже похожи на фашистский знак… Видишь?
– Не очень похоже.
– Если вот так повернуть, – он чуть повернул пряжку, – то можно увидеть в пламени букву «З».
Мальчик сказал это, понизив голос, и внимательно глядя Любке в глаза.
– И что? – тоже шёпотом спросила она.
– Как – «что»? Это же Зиновьев, враг народа! А если перевернуть, то просматривается буква «Т» – Троцкий. Если прищуриться и долго смотреть, то можно увидеть его профиль.
Любка щурилась и таращила глаза, но ничей профиль не увидела, о чём честно сказала.
– И правильно, нет там никакого Троцкого, – засмеялся мальчик, – это всё вредители придумали – потом выяснили. А я всегда знал, что ничего плохого в галстуке и фибуле нет, не снимал их и не сниму.
