– Комиссару Котани, – не моргнув глазом ответила Альта.
– Ко… кому?! – лампа на столе внезапно погасла, и Альта увидела, наконец, допрашивающего – тщедушного рыжего кота с рваным ухом. – Это я – комиссар Котани!
– Вот я вам и передаю информацию.
– Что? – растерялся кот, но тут же взял себя в лапы. – Ты это брось! Комиссар полиции не может быть связан с енотовой мафией. Знаешь, что бывает за клевету?
– Не знаю, – честно призналась Альта.
– Тюрьма. И надолго.
– Ай-ай-ай… Значит вас могут посадить в тюрьму?
Комиссар окончательно потерял дар речи. Он с трудом выдавил из себя какой-то сиплый свист, потом прокашлялся и прошипел:
– Ты… издеваешься?..
– Вы же сами сказали…
– Я?!
– Ага. Сказали: если я вас оклевещу, то вам грозит тюрьма. И надолго.
– Теоретически такое может быть…Если тебе поверят… Но я имел ввиду другое: по закону тюрьма грозит тому, кто клевещет, а не тому, на кого клевещут. Более бестолковой кошки я ещё никогда не встречал! Ответь только на один вопрос: что ты слышала, пока висела на кране?
Альта изобразила на мордочке искреннее желание помочь следствию:
– Сначала я слышала… «бу-бу-бу». А потом… «тя-тя-тя». А потом…
– Достаточно, – устало прервал её Котани. – Мурк!Мявк!
Дверь мгновенно распахнулась и на пороге возникли знакомые уже Альте сержанты. Внешне они были похожи как близнецы: два одинаковых полосатых, усатых и хвостатых крепыша. Даже движения у них были синхронные.
– Проводите арестованную в одиночную камеру, – приказал Котани.
Спускаясь на первый этаж, где располагались камеры, Мявк философски заметил:
– Наш комиссар – котяра что надо! Он никому спуску не даст. Всегда добьётся своего. Лучше уж сразу сознаться во всём.
Альта сделала такое выражение мордочки, которое означало: «Я бы с радостью созналась во всех грехах этого мира, да вот беда: совесть моя чиста, как у ангела… полосатого мурчащего ангела…»
– Помолчи, – оборвал товарища более угрюмыйМурк. – С заключёнными говорить запрещено.
– Я разговаривал сам с собой, – сообщил Мявк. – Это были мысли вслух.
– С собой разговаривать тоже запрещено.
Альту поместили в просторную, но сырую камеру с маленьким зарешёченным окошком под самым потолком. Для выросшей на улице кошки не составило труда вскарабкаться по стене и выглянуть наружу. Альта увидела глухую кирпичную стену, а над ней полосу голубого утреннего неба. Из-за стены доносился приглушённый шум города: обыденный шум, состоявший из шарканья подошв пешеходов, шуршания шин автомобилей, голосов, гудков, сирен, стуков… И от всего этого на душе у Альты «скребли кошки»: «Эх, там – жизнь, свобода… Там Грис. Она, наверняка, что-нибудь придумает и вытащит меня из тюрьмы».
