– Ты не во-во-лнуйся, знаешь, мне выйти на-надо, воздухом подышать, – немного запинаясь сказал он. Развернулся и трусливо метнулся в коридор. Заперто. Он внимательно осмотрел замок. Попробовал повернуть его сначала в одну, потом в другую сторону. Наверное, дверь захлопнулась, когда они входили. Или может он сам закрыл ее. Обернулся. Котэ исчезла. Бесшумно, как кошка или как привидение, она будто испарилась.
– Кать, не смешно, зачем ты закрыла дверь? – голос предательски дрожал.
На кухне загрохотала посуда, раздался визг и нарастающие звуки драки. Лёха вздрогнул, все его мышцы напряглись, сделавшись будто каменными. Он выглянул из коридора и весь обратился в слух. Орала Котэ, срываясь на тонкие ноты, и еще два или три голоса вторили ей, подвывая. Лёха не мог разобрать слова, голосили нечленораздельно. Удар, затем другой. Все стихло и только хриплый сорванный голос Селивановой умолял:
– Только не убивай! Только не убивай!
Лёху пригвоздило к месту. А Селиванова заголосила громче, всхлипывая:
– А-а-а-а-а-а-а!
Удар. И крик оборвался. Тишина. А потом раздался звук, очень похожий на заточку ножа. Жжик-жжик-жжик. И каждый «жжик» словно резал по сердцу. Лёха не мог поверить в абсурдность ситуации. Любовь всей его жизни привела его в это мерзкое место, и вела себя не то, чтобы странно. А очень странно. Котэ конечно ненормальная, но не до такой же степени, чтобы кого-то избивать или убивать?
Из кухни послышались тяжелые шаги Котэ. Она вышла растрепанная и нервная. Забрызганная красными каплями. Взгляд горел безумием. В одной руке держала литровую банку с красной жидкостью, в другой окровавленный огромный нож для мяса.
– Да, Лёх, не смешно. Ты прав. Раз уж ты все теперь знаешь…
Она подняла банку вверх, будто перед тостом, отпила из нее, вытерла рукавом рот и протянула ему. Холодок прошелся по спине вниз от шеи и вверх обратно.
– Что это?
Она проигнорировала вопрос. Сощурила глаза и сделала шаг к нему. Ее голос звучал твердо, как шаги в берцах.
– Я знаю, что нравлюсь тебе. И ты мне нравишься. Но мне нужен не слабый духом партнер, а тот, кто сможет быть со мной на равных. Тот, кто примет и поддержит в любой ситуации, даже если я захочу свернуть шею какой-нибудь курице. Понимаешь?
Лёха неуверенно кивнул.
– Тот, у кого нет страха. И брезгливости.
Лёха хотел сказать, что всему должен быть какой-то предел, но она оборвала его слабую попытку:
– Доказывать надо поступками, – протянула ему банку с кровью и жёстко добавила:
