Благо описанные события происходили в летний период, когда Ханни, будучи на каникулах, отдыхала от учебы в гимназии. Кроме времени, отданного на дополнительные занятия музыкой, всё остальное своё свободное время она направляла на уход за своими подопечными, их обустройству и адаптации к жизни в новых условиях. Одновременно с практикой она параллельно засела за изучение теоритической базы имеющихся знаний о сурикатах. Кропотливо прочитав учебники и популярную литературу на заданную тему, Ханни перешла к штудированию научных монографий и профессиональных исследований. Этот период изучения сопровождался постоянными вопросами к родителям, естественно большая часть которых, доставалась папе. Причем скорость задаваемых вопросов, иногда достигала пяти в минуту. Порою, прибегая к отцу за ответом на очередной вопрос, она внимательного его выслушивала, и убегала в свою комнату, но, не добежав до неё, возвращалась с новым вопросом,… и так могло повторяться не один раз. В результате интенсивного, не по-детски усидчивого обучения, Ханни за короткое время стала обладательницей фактически всех знаний, известных на тот момент людям о сурикатах. Любуясь и гордясь делами своей столь увлечённой дочери, папа, как-то раз за домашним ужином, присвоил Ханни звание эксперта, а после рекомендовал своим коллегам и друзьям обращаться к ней за советами по вопросам организации воспитания, питания и домашнего ухода за пустынными хищниками семейства мангустовых….
Долгое время для Ханни имело место быть проблема имён своих питомцев, которые она весьма долго подбирала для них. Внимательно и скрупулёзно наблюдая за ними в жизни, изучая их характеры, Ханни очень хотелось, чтобы их имена соответствовали именно личности каждого из сурикатов, а не являлись простой фантазией и выдумкой опекунши. Надо сказать, что характеры зверьков, ой-ой-ой, как были разительно отличны друг от друга, также как и узоры окрасов их тел.
Полосатый сурикат – был эмоциональным фейерверком, авантюрный склад его характера нередко вынуждал его поначалу вскакивать и бежать, и уже по дороге разбираться – куда и для чего. Бойкий и резвый храбрец, тем не менее, он был весьма сообразителен, романтичен и галантен. Мог мимоходом внезапно остановиться и долгое время восхищенно рассматривать оттенки распустившегося после дождя цветка, или усердно гнаться за пролетевшей мимо бабочкой, чтобы лучше изучить линии её раскраски, а после долго задумчиво глядеть вдаль до появления в уголках маленьких капелек слез. Когда же Ханни делала что-то необходимое для него, он неизменно в благодарность кланялся ей за это, по крайней мере, ей всегда так казалось. Папа считал его бесшабашным артистичным чудаком, готовым, как ни странно, на жертвенность ради идеала, пусть даже и выдуманного самим же для себя.
