– Как ты понимаешь, их в привычную среду обитания выпускать нельзя, – грустным голосом произнес папа, обращаясь к маме, и закрыв дверцу контейнера, добавил, – Они там не выживут, что логично как таблица Пифагора. В течение первых же суток своего пребывания в дикой природе их либо погубят свои же сородичи, либо они разнообразят обеденный рацион хищников.
Недолгая тишина, возникшая после сказанного папой, неожиданно была прервана громкими словами дочери.
– Они останутся здесь, у нас. Я беру над ними опеку! – заявила Ханни, выйдя из своего укрытия.
Родители с нескрываемым удивлением посмотрели на дочь – их поразил её весьма взрослый решительный тон, явно нетерпящий возражений.
– Как ты себе это представляешь? – неуверенно возразила мама, растерявшаяся на мгновение от неожиданного поведения дочери.
Ханни смутилась, робко посмотрела на маму и мягко добавила: «Если конечно вы не возражаете. Я вас очень прошу. Они такие беззащитные! Я постараюсь их вырастить и воспитать, с вашей, конечно же, помощью».
– Вот как?! – вопросом ответила мама, придя уже окончательно в себя, и обернувшись к папе, иронично спросила у него: «Не маловато ли будет, профессор? Субъектов только двое! Может у вас ещё что-нибудь припасено для меня за дверью? Давайте, дорогие мои, добивайте маму уже окончательно, чего уж там?».
Ханни подбежала к маме, обхватила её за талию, крепко прижалась к ней и тихо произнесла: «Но выпустить их, как утверждает папа, мы не можем. Отдавать зверьков в зоопарк, в приют или ещё в какую-нибудь благотворительную контору нельзя – это если не подло, то уж точно не гуманно. Поэтому их необходимо… оставить у нас». На мгновение задумавшись, она повернулась к отцу и продолжила: «Помнишь, папочка ты объяснял мне, что такое жизненный парадокс? Я только что окончательно разобралась в этом вопросе. Вот он, пресловутый парадокс, – чтобы спасти жизни этих сурикатов, необходимо лишить их свободы. Если это так, то пусть они остаются вне свободы у нас, под нашей опекой. Здесь им будет куда как лучше, чем где-либо».
Отец подхватил на руки дочку, обнял её и ответил: «Ты права, душа моя, это и есть пример парадокса. Я очень горжусь тобой, милая моя бусечка, но ты же понимаешь, что опека и воспитание этих созданий – это труд, ответственность, и… снова труд. Причём труд совсем не творческий. Пожалуй, наоборот, – труд рутинный, с однообразными ежедневными повторами, где ошибки могут заканчиваться следами укусов и шрамами. Готова ли ты к этому, мой великий гуманист?».
