Как бы там ни было, но Ханни пропустила мимо своего внимания назидания родителей, и беззаботная весёлая компания в тот апрельский день, углубившись далеко в лес, встретилась именно с тем самым псом. Огромный, грязный, весь всклоченный с проплешинами вдоль спины, со спутанной в узлы на боках шерстью, с большими желтыми клыками, торчащими из слюнявой пасти, и огромными красными глазами. Одним словом, зрелище крайне шокирующее. Собака в тот момент трапезничала и, нервно озираясь по сторонам, доедала кусок грязной вываленной в земле колбасы, которую пёс вряд ли приобрёл в законном порядке. Встретившись глазами с Ханни, застигнутая врасплох, а посему сильно испугавшись, собака почему-то решила, что эта троица странных прохожих желает отобрать у неё остатки колбасы, а заодно, вероятно, и поколотить её ещё вдобавок. Только этим страхом смогла в последующем Ханни объяснить себе столь агрессивную реакцию собаки на их встречу. По крайней мере, никакой иной идеи по данному поводу в голову Ханни больше не приходило. Значительно позже, как-то за вечерним чаем, мама попыталась разъяснить дочери, что собака тогда была злой и агрессивной лишь только потому, что у неё не было дома, семьи и она была голодна. Учитывая это, а также тот факт, что пёс, по всей видимости, с детства был приучен горькой участью бродяги только так выстраивать свои отношения с окружающими, – то неудивительно, что он принял Ханни с сурикатами за недругов и оттого встретил их столь враждебно. Если допустить, что эта собака жила бы сытной жизнью в любящей её семье, то вкупе с хорошим воспитанием, она, скорей всего, стала бы дружелюбным псом, милым и приятным в общении. Мама полагала, что при таких изначально заданных условиях, по крайней мере, подавляющее большинство живых существ ведут себя именно так, как она описала, за исключением, конечно же, редких негодяев от рождения…
Но мы не будет сейчас вступать в полемику по столь спорному утверждению, а перенесёмся в тот злополучный апрельский день, когда именно страшная свирепая собака первой начала драку – без какой-либо причины и без предупреждения пёс бросился на праздно гуляющих в лесу обитателей пригорода. Конечно же, Ханни не имела ни малейшего опыта поведения при таком враждебном отношении к себе, и поначалу девочка попросту растерялась, и неизвестно как бы ещё себя повела далее, – возможно пустилась бы в бегство или попыталась бы забраться на дерево, – но ситуацию спасли её «оруженосцы». Сирано, не мудрствуя лукава, стремглав рванул наперерез набирающей ход собаке и всем телом бросился той под передние лапы. Нападавший злыдень на скорости рухнул на землю, юзом проскользил с десяток метров по прошлогодней пожухлой листве, после чего вскочил и развернулся в сторону Сирано. Переключив свою злобу с Ханни на суриката, собака, яростно зарычав, ринулась уже на Сирано, который успел к тому моменту встать наизготовку, бесстрашно ожидая атаку пса. Поведение в это время Просперо, как обычно, поначалу было не понятно, можно было даже ошибочно допустить трусость с его стороны, – но нет! Его интеллект с самого начала противостояния трудился на максимальных оборотах в поисках удачной диспозиции для проведения своей решительной атаки. Именно в момент нападения собаки на Сирано, он бросился за рядом растущий дуб, и уже из-за дерева, каким-то не вероятным способом, метнул увесистый булыжник в собаку, несущуюся галопом мимо его укрытия прямиком на Сирано. Брошенный удачно им камень больно ушиб заднюю правую лапу пса и, по всей видимости, серьезно её повредил, так как тот не смог далее толком на неё опереться в драке, что в свою очередь весьма поспособствовало успеху друзей в борьбе с «лесным призраком». Прекратив атаку на Сирано, пёс остановился и очумело замотал головой из стороны в сторону, пытаясь унять боль и как-то сообразить, что ему предпринять дальше. Воспользовавшись секундной заминкой врага, Просперо решил сам атаковать противника, не дожидаясь его повторного нападения. Вновь, как и в случае с камнем, Просперо непонятным образом ухватил двумя передними лапами увесистую палку и, подняв её над головой, с отчаянным воплем и жуткой гримасой на своей мордашке, наскочил на пса. Сирано, не дожидаясь приглашения, мгновенно присоединился к собрату. Набросившись на собаку с разных сторон, сурикаты завертели бешеную карусель потасовки, и разгоревшееся сражение стало приобретать масштабы «Битвы народов» под Лейпцигом. От всей картины происходящего, Ханни, на конец-то, пришла в себя, и грозно выкрикнув: «Не сметь, подлец, обижать моих мальчишек!», – поспешила к ним на помощь, раскрутив на бегу над головой на длинном ремешке, словно кистень, тяжелый фотоаппарат. Выражаясь военным языком – свежие резервы подошли как нельзя вовремя, так как сурикаты еще были далеки от своей оптимальной физической формы, и взрослый пёс к тому моменту успел прилично их потрепать. Но своевременное вмешательство Ханни окончательно склонило перевес на сторону «коалиции союзников», предопределив тем самым финал сражения. Пёс посчитал за благо для себя как можно побыстрее улизнуть из драки, и вмиг унёс себя хромая на трёх лапах далеко в глубь лесной чащи. Битва закончилась, на поле боя остались стоять взбудораженные ошалелые победители и, пытаясь отдышаться и прийти в себя, утирались, сморкались и отплёвывались. «Ура. Мы выстояли», – прошептала сухими губами Ханни, и в следующий момент над лесом пронёсся победный девчоночий визг, которому вторили своими странными криками сурикаты.…
