Пошли наугад, дойти до станции или найти место для ночлега.
Каким должно быть это место?
Кто знает.
Подходящим.
Стемнело. Хорошо их двое, не так страшно в ночном лесу. Оба устали. На очередном пригорочке присели у огромного раскидистого дерева. Прислонились к теплому ещё стволу. Гензель перед этим подстелил пакеты, чтобы не сидеть на голой земле. Впервые в жизни обнял Гретель. Так теплее и веселее. Они пригрелись, прижавшись друг к другу, и незаметно задремали. Надо бы, конечно, насобирать веток посуше и соорудить костёр.
Сколько спали, неизвестно, но разбудила Гретель брата в полной темноте. Звёздное небо куполом, вот и весь свет. Только на куполе этом столько звёзд, столько звёзд. Столько, сколько не бывает.
– Зачем разбудила? Ночь во сне переждать быстрее. Куда идти, ничего не видно.
– Вон светится огонёк.
Гензель почувствовал, что замерз, да и Гретель мелко дрожала. От холода, а может ещё и от страха.
Как он ни вглядывался, кроме ближайших деревьев, кустов и темноты за ними, ничего не видно.
– Показалось, нету никакого огня.
– Нет есть, есть! Вон он есть. Я же вижу.
Спорили, спорили и, наконец, Гензель сдался. Сидеть здесь холодно, лучше двигаться. А вдруг и правда там, за темнотой, кто-то есть.
– Ладно. Идём на свет. Только не ныть и не бояться. Показывай, куда идти?
– Вон, вон он помаргивает.
– Ну, пошли.
Гензель попробовал включить фонарик. Кусты рядом осветились очень хорошо, но в сгустившейся за ними темноте вообще ничего не видно, от этого стало только страшнее. Фонарик пришлось выключить. К тому же, мало ли что. Надо беречь батарейки. Фонарик может ещё очень пригодиться.
Шли довольно долго. Какие-то огромные, судя по треску веток, птицы шарахались наверху. Под ногами тоже всё двигалось, ползало и шебуршилось.
Где-то не близко, но страшно, подвывали не то собаки, не то волки. Гензель сказал, что собаки.
– Собаки не воют, а лают, я знаю, – прошептала Гретель.
– Бывает и воют. Помнишь, как собака у дядьки в деревне выла, когда он на дудке своей дудел?
Да и откуда здесь волки? Не зоопарк же разбежался? Город недалеко.
Леса все хожены-перехожены. Хотя именно этот ночной лес тянул на настоящую глухую буреломную чащу.
Сказать, что Гензель совсем не испугался, будет неправдой. Испугался, и очень. И уже подумывал остановиться где-нибудь до самого утра.
Шли, шли, продирались через заросли чего-то и Геннзель вдруг тоже увидел огонёк. Такой жёлтенький, тёплый, мерцающий. Как его Гретель раньше разглядела? Вот глазастая!
