– Мы, да домовые. Из колдунов некоторые могут сами и других желающих переправляют. Ну, ещё Старик. Из высоких миров может быть кто, но про них я ничего не знаю.
– А мимо попасть не можете? Раз – и на высокой ветке или у волка в клетке? – Гензель хихикнул: стих сочинил. И тут же смутился,– это я так.
– Ну, зверей у нас в клетках не держат. А потом, как-то так получается, что мы попадаем, куда надо. А если в незнакомое место надо, помогаем друг другу или по карте. Карты, как картинки, сами в голове появляются, или, опять же, кто-нибудь поможет. Бывает, ошибаемся, но редко.
Так, с разговорами, с ещё одной лесной ночёвкой, без приключений, вышли из чащобы, которая уже изрядно надоела, на большую поляну.
После полутьмы глухого леса солнышко так светануло по глазам, аж до слез.
Поляна почти ровно круглая. Мокрая трава и всё вокруг. Наверное, прошёл дождь. В дальнем-дальнем конце огромное дерево, похожее на столетний дуб в городском парке, в котором как-то Гензель и Гретель гуляли с папой и мамой.
Лучше б не вспоминали. Гретель чуть не всплакнула. За деревом видно часть дома.
Пента сказал, что дождь идёт, когда он нужен, и идти дальше отказался. Довёл, как обещал. Дом – вона. А у него и другие, свои дела, есть.
Что-то все тут уж больно деловые.
К Старику зайти передохнуть Пента, почему-то, не захотел. Попрощался, пошептал что-то таинственное Гретель на ушко, и неспешно пошёл в лес. Постоял чуток на опушке, помахал детям ручкой, и исчез.
Гензель залюбопытствовал, спросил Гретель: – Чего это он с тобой шепчется?
– Чего надо, – и весь ответ.
Вот мелочь вредная. Но Гензелю не было даже обидно. Наоборот. Растёт сестренка. Прямо на глазах.
Подошли к дому.
Большой.
Есть второй этаж. Крыша черепичная. Флюгер с пропеллером. Дверь открыта. Постояли, потоптались, пошептались. Вошли. А в доме – никого,
И тишина.
Огонь посреди комнаты горит в круглой каменной чаше, хотя и не холодно на улице. Над чашей круглая же вытяжка с трубой в потолок. Вокруг диваны полукругами с разноцветными подушками и высокими спинками. На спинках полки, на полках безделушки: вазочки, фигурки, шкатулки.
Двери в другие комнаты.
Лестница на второй этаж.
Шуметь, звать хозяев не стали, от всего потому что устали. Поснимали рюкзачки, сложили у стенки.
На диване хорошо, мягко и уютно. Огонь горит себе, потрескивает.
Чуток поспали. Проснулись.
Перед ними, на табуреточке, сидел здоровенный, бородатый и лохматый дяденька, совсем не страшный.
