– Да ничего, главное, что жива. Руки заживают, с лица опухоль опала. Шрам, конечно, будет безобразный на щеке, как у пирата. И мать пригрозила, чтобы в бассейн больше ни ногой.
– Ну и правильно, нечего там делать! Я тоже с плаванием завязала!
– Это что за пораженчество, Лопахина? При первой трудности в кусты, – забасил Степаныч от двери.
Лара повернулась. Стоит как ни в чём не бывало в одноразовой накидушке и бахилах. Навестить ученицу пришёл, урод!
– А вы мне о спортивной чести, о командном духе, о чувстве локтя, об ответственности расскажите. Может, упёртые малолетки поймут наконец, что звание для Терентьева важнее, чем победа команды колледжа.
Лицо тренера налилось кровью.
– Говорил и говорить буду! И о звании не тебе, соплячке. решать! Не знаешь ты ещё, как бывает, когда детей кормить нечем!
– Ага, накормим детей Терентьева Светкиной кровью! Она же чужое дитё!
– А Света тут при чём?
– Ой, вот только не надо глазки невинные строить! Там в парке они вшестером от неё требовали, чтобы она с соревнований снялась. А когда отказалась, ножом пырнули. Её Финик порезал, тот самый, что за мной с бандой по рельсам летел. Которого туда ваш тренер направил.
– Какой ещё тренер?
– Из спортшколы. По карате.
– Подождите-ка, – перебила их препирательства Вера. – Ты говоришь, тренеры договорились электротехникам победу на блюдечке поднести, а мы, значит, ж… рвали? Это я поняла. Больше я в бассейн ни ногой. А что за рельсы?
Лара коротко пересказала события того дня. Теперь оживилась Света:
– Так это Финик с отрезанной рукой здесь лежит?
– Ну да. Руку пришили, но, если даже приживётся, полноценной не будет. А ты его жалеешь, что ли? Это ведь та самая рука, которой он тебя резал.
– Йес! Я рада! Это справедливо! А плавание я вместе с вами бросаю!
– Да кто после такого туда ходить будет, – пожала плечами ещё одна девчонка, она с их курса, но с дошкольного отделения, Лара даже не знала, как её зовут. Степаныч развернулся и вышел. На это никто не обратил особого внимания. – Света, а к тебе из милиции не приходили? Ты на них не заявила?
– И из милиции приходили. Но раньше Ваня Гнутый забегал. И предупредил, что, если я их имена милиции назову, они сестрёнку мою маленькую порежут. Но теперь я молчать не буду. Мне этот… ну, он не в форме, но вроде милиционер… он телефон оставил. Сейчас с поста позвоню! Но Степаныч каков! Я у него с шестого класса занималась. Я к нему как к отцу. Да он и есть отец второй. Тот бросил нас и не вспоминает. И этот учил-учил, на эмоции давил, а потом продал. Оборотень в плавках!
