Шириф, дворец императора нагов, Шалисс эс Саэрдэш
С глупой улыбкой шел по коридорам дворца. Придворные с непониманием разглядывали меня, ведь еще ни разу им не удавалось увидеть счастье на лице сурового генерала. Мыслями я был в своем доме, рядом с женой. Пришлось оставить ее на Дауэрона, а самому поспешить с докладом к монарху, ведь и так уже задержался сверх меры. Когда я уходил, малышка еще сладко посапывала, закинув точеную ножку на дракона. Так глубоко погрузился в приятные воспоминания, что не заметил, как добрался до кабинета правителя.
Секретарь его величества доложил обо мне и вскоре пригласил внутрь:
– Рассказывай, генерал, какие новости?
– Мой император, – начал было я, на что правитель поморщился и сказал:
– Давай оставим официоз, Шалисс, я порядком устал от этого. Хотя бы с тобой хочу немного побыть обыкновенным существом.
Слегка нагнув голову, я продолжил:
– На границе все относительно спокойно, Лессандр. Есть мелкие недочеты, но в целом полная готовность. Меня беспокоят участившиеся нападения тварей, точки разрыва расползаются все дальше от леса Нилувэй по территории светлых магов и вглубь Ширафата. Гарнизоны двух крепостей понесли серьезные потери, обороняя ближайшие деревни. Павших бойцов мы заменили и усилили позиции, но тенденции пугают.
– Да, Шалисс, когда-то давно я совершил огромную ошибку, не поверив тебе, позволив уничтожить темных фей, теперь весь мир должен расплачиваться за мою, да и не только мою ошибку. Эвиндейл неумолимо движется к своему концу, и никто не может ничего сделать, лишь отсрочить неизбежное, – ссутулив плечи и качая головой, едва слышно проговорил усталый мужчина.
– Есть еще кое-что, о чем я пока умолчал, но прежде я прошу у тебя клятву на крови, что никто и никогда не узнает о содержании дальнейшего разговора, – все еще сомневаясь в своем решении, сказал императору.
– Клятву на крови? Очень интересно. Что же такого ценного ты собираешься мне сообщить?
– Поверь, это стоит не только клятвы, мой друг.
– Хорошо, – владыка слегка оцарапал запястье длинным острым когтем и проговорил, – я, Лессандр эс Хастэрдин, клянусь своей магией и жизнью, что все, сказанное здесь и сейчас, навсегда останется между нами.
