Из покоя глубокого – вместе с Богом – смотреть на все ситуации нужно! Из того покоя – и слова поднимутся, Богом предложенные, которые сказать вслух можно.
И ведь лишь из покоя того в глубинах сердца твоего духовного расширенного, где Бог явен и общение с Ним отчётливо, – добро и зло ясно различимы!
… Но иногда – нет даже смысла говорить с человеком неразумным и из пороков одних лишь состоящим: не поменяют ничего в нём слова произносимые… Значит, не пришла ещё пора для понимания у того человека… Не всем – прямо теперь помочь можно…
А настоятель наш – хороший человек: сильный, упорный. Друзьями мы были когда-то близкими, мечтали о жизни чистой для Бога, о свершениях духовных мечтали… Потом – развела судьба. Когда я сюда пришёл, он уже в ранге высоком монастырь возглавлял. И многое уже тогда сделал он. Я же гоним всеми был… И ничего, кроме Бога в сердце, не имел…
– Так он, наверное, ради чудотворения, через тебя свершаемого, тебя сюда принял: чтобы слава монастырю прибавилась?
– Нет, не знал он о том. Я же – уже знал тогда, что Бог может через меня Силу Свою явить. А он – не ведал того, но помог…
Не завистлив Игнатий! Но земное – крепко его держит, в Свободу Божию не пускает. А ведь мог бы: сила души в нём – великая!…
Но, когда высоко поднялся человек над другими людьми, – не просто ему себя малым ощутить и учёбу собственную начать! Не просто ему волю свою – на Божию Волю переменить без остатка! Не просто всё от человека тленного в себе – отринуть!
И трудно также смирить гордость в себе человеку, праведно пред Богом жить стремящемуся, – и стать инструментом Божиего Промысла!
* * *
Старец Зосима замолчал надолго. Вспоминал он то, что прежде, в юности, их с Игнатием соединяло: мечты высокие, стремление Богу служить… И то, как потом пришёл он, спустя годы многие, в монастырь этот. Сказал ему тогда Бог: «Сие есть место, где жить и трудиться тебе во Славу Божию – до конца дней тела твоего. Здесь – более всего блага совершить сможешь!».
А Игнатий посмотрел на него тогда, словно на несчастного, который ничего в жизни достичь не сумел… Стал о своих планах и делах важных рассказывать… Но – не прогнал опального, а оставил в монастыре жить…
Правда, почти весь день теперь обязан был Зосима выполнять дела, которые не много пользы приносили, а то и вовсе бессмысленной была работа…
И много уроков терпения и смирения прошёл он тогда. И научился – душевной неразлучности с Богом, чем бы ни занято было тело. И очень много пользы настало от того смирения и терпения.
