– Врёшь, – сказал Гаврила, – ты знал, Мишка, что колодец сухой.
– Постой, – сказал судья действительный статский князь Козловский, – на чьей земле колодец?
– На земле господ Филимоновых, – несколько растерянно ответил Гаврила.
– А что ещё знаешь, молодец? – спросил князь Мишку.
– Да ничего. Было вроде чего-то такое, должен вроде как какой-то солдат был. Но точно не знаю, вы о том моего хозяина спросите.
– Спросим, – пообещал князь. – Как он лежал? Какого полка?
– Лежал головой вниз. А полка? Смеркалось уже. Вроде Семёновского, но я плохо разбираюсь.
Послали секретаря и сыщика, узнать – всё ли верно. Всё подтвердилось.
В усадьбу к господам Филимоновым князь Козловский послал команду солдат во главе с капитаном Псарёвым, сыщика и секретаря, а с ними Мишку в кандалах.
У ворот усадьбы прямо на земле, на травке сидело трое бродяг играли в карты. Мишка сделал вид, что их не знает, они тоже.
Команда вошла во двор и секретарь крикнул:
– Слово и дело государево. Дворянин Гурий Петрович Филимонов.
Гурий Петрович вышел на крыльцо:
– В чём дело, господа?
Секретарь торжественно произнёс:
– Вы, господин Филимонов, обвиняетесь в убийстве солдата Семёновского полка, Касьяна Петрова сына Мартынова.
– Я такого не знаю, – сказал Гурий Петрович.
– Разберёмся, – заверил его секретарь.
Все прекрасно знали и понимали, что в Сыскном приказе во время пыток узнаешь, кого угодно и сознаешься в чём угодно. Заплакала навзрыд жена Гурия Петровича, сыновья его Дмитрий и Андрей стояли понурые, дочь Дарья закричала жалобно:
– Тятенька, тятенька!
Гурий Петрович не знал, что сказать, как успокоить родных, оглянулся по сторонам и заметил Мишку.
– Ты, ты, своего господина! Ты – Иуда, чёрт, дьявол, ворог рода человеческого, предатель! За мой хлеб и соль.
Мишка в презрительной улыбке кривил рот:
– За твои плети, барин. Око за око. Оболгал меня, невинного.
На Гурия Петровича надели кандалы. Кандальников увели.
В доме Филимоновых царило уныние. Марья Васильевна и Дарья Гурьевна горько плакала, мужчины сидели хмурые.
– Ну, что сидеть? – сказала девица Фёкла. – Митя, иди, дай там, кому надо пять рублей, пусть отпустят барина.
– Нет, – сказал Гаврила, – пять рублей тут не обойдётся. Бери, Митя, пятьдесят.
– Сто бери, Митя, – сказала Марья Васильевна, – не жалей денег, выручай отца.
Дмитрий решительно встал, зло глянул на брата:
– Всё из-за тебя, Андрюшка.
– Я-то тут при чём?
Дмитрий ушёл.
Из ворот Сыскнова приказа вышли сразу трое: Гурий Петрович с сыном Дмитрием и Мишка.
