Она начала свой рассказ. Поведала о жизни без него, о похищении сына, о своих страданиях… Он слушал, а сердце разрывалось от боли за свою возлюбленную. Наконец, кадина19 остановилась, с горечью в голосе сказала:
– Уходи. Если мы долго будем вместе, заподозрят что-то.
Он тяжело вздохнул и вышел из покоев.
Тянулись дни. На душе по-прежнему было тяжело, но короткие встречи с Али радовали, давали силы жить. Эфтандис совершенно не понимала, что с ней происходит. Хотелось видеть Али вновь, и страх вновь полюбить, страх ослушаться мужа уходил на второй план. Она вновь могла ждать: ждать сына, ждать встреч с евнухом. Они виделись, не произнося не слова, ибо слова были не нужны; понимали друг друга с полуслова, полувзгляда; слушали биение своих сердец ночами, когда разлучались.
Однажды утром, она, расчесываясь, услышала стук в дверь, привычный и знакомый. Вошёл Али ага, и на его лице заиграла радостная улыбка.
– Госпожа, я получил добрую весть: повелитель смог достигнуть согласия с византийцами! Ваш сын обручён с Ириной Палеолог и скоро прибудет в Бурсу.
Не верила своим ушам. Она заплакала, заплакала не горькими слезами, разливающими душу на части, но слезами счастья, омывающими лицо и приносящим успокоение.
– Али, ты принёс благую весть! Моему счастью нет предела. Я увижу его, увижу Халиля! Проси чего пожелаешь!
– Моя несравненная госпожа, моя султанша… позвольте просить вас лишь об одном.
Она кивнула.
– Госпожа, я не смею огорчить вас. Признаться, я страдаю уже десять лет. Моя участь – любить вас всем сердцем, быть вашим рабом и не надеяться на взаимные чувства – пускай. Позвольте мне лишь любить вас и дальше, позвольте целовать подол вашего платья, разделять ваши радости и горести с вами. В вашей воле меня казнить, бросить на растерзание палачам. Но мне ничего, ничего кроме вас не нужно в этой жизни, – он говорил неуверенно, боялся ответа, но ждал его, как ничего ещё не ждал в своей жизни.
Эфтандис подняла на него взгляд, не смея вздохнуть. Она боялась, ужасно боялась своих чувств, вспоминала при слове «любовь» лишь мужа и его грубость. Встала с подушек и подошла к евнуху, коснулась его плеча. Внутри Али все замерло.
– Обними меня, – сказала тихо и неуверенно.
Он не возразил, молча приблизился к ней и неуверенно заключил в свои объятия.
Всё отошло на второй план, остались лишь двое сломленных, раздавленных жизнью человека. Они слились в поцелуе, испуганно, боясь сделать что-то не так.
