– А Олег Владимирович?.. – робко промолвила Катерина, получив в ответ неодобрительный взгляд пролетарки.
– А ты, милочка, Щербакова не впутывай! – щёки залились пунцовой краской. Тамара подскочила.
– Прости! Извини, пожалуйста! – взмолилась Катерина в страхе, что её больно накажут за лишние слова.
– Впредь не забывайся! – прочеканила женщина.
Они замолчали.
– У меня есть всего один небольшой вопрос… – девушка замялась, – Что вы взяли из моего дома?
– Ничего, – Тамара пожала плечами.
– В каком смысле? – дворянка растерянно похлопала ресницами.
– Лично я всё оставила крестьянам. Для себя вдоволь наворовали.
– То есть вы сломали мне жизнь и лишили будущего просто так?! – и снова слёзы подступили к горлу.
– Это чревато очередной истерикой, – сурово подвела итог Тамара. – Я устала слушать.
Тамара наклонилась за окровавленным ножом. Забрав из комнаты и остальное оружие, она покинула скулящую от жалости к себе девушку. Дабы предотвратить ещё одну непредвиденную ситуацию, Тамара заперла дверь в свою спальную, отобрав у Катерины ключ.
– Собери бельё. Завтра постираешь.
Тамара была недовольна. Более того, она была раздражена и рассержена на Бориса, чей поступок не укладывался в её голове. Безусловно, она ожидала от него подобного, но очень надеялась, что ему хватит благоразумия не делать того, что может иметь фатальные последствия для общего дела. Тамара не сомневалась, что Катерина, в принципе, больше ни на что станет негодна, как только замысел проверить Дмитрия претворится в жизнь. В девушке она видела изнеженную барышню. Поэтому она обходилась с ней достаточно строго. Поэтому и позволяла себе обращаться с ней так, как не обращалась бы с другими молодыми девушками, потенциальными революционерками, с которыми запрещала «бороться» подпольщикам. Отчасти ей было жаль не только разрушения её замысла, но и саму Катерину. Но лишь отчасти. Пока жалость не вставала выше амбиций, но уже давала о себе знать.
– Ты что творишь?!
Разъярённая Тамара вбежала в маленькую кухню, едва не сметая всё на своём пути. Возившийся с «браунингом» Борис на секунду оторвался от дела, чтобы посмотреть на сестру скучающим взглядом, но тут же с невозмутимым спокойствием к нему вернулся.
– Не ори. Что случилось?
– Ты ещё спрашиваешь?! Из-за твоей похоти чуть весь план не провалился! Зачем обидел Катю?
– Я и не обижал, – равнодушно протянул мужчина. – Она сама захотела.
– Поэтому она себя порезала?!
– Сумасшедшая, – Борис нарочито тяжко вздохнул и пожал крепкими плечами, продолжая чистить оружие. – Сумасшедшую замуж всё равно не возьмут.
