Иногда от стойки у входа, через полумрак рассекаемый взблесками фар, пробирается женщина в белом фартуке и с подносом – собрать с покинутых столов опустошенную стеклотару…
А на официантке под парковой танцплощадкой элегантно облегающее черное платье до пола. В углу полукруглого зала негромкая компания за парой сдвинутых столов.
Моё тут появление появление стало для них манной небесной. (Зритель! Есть перед кем!..)
Для начала моложавый лысый предводитель вывел свою партнершу в центр зала – пообнимать её в томном блюзе у пол-метрового фонтанчика-брызгунчика в выложенной галькой ямке посреди пола.
А приметив, что зритель заказал чашку кофе и поудобнее устроился в белом кресле с подлокотниками, компания вышла из-за стола в полном составе и показала класс в ансамблевом исполнении быстрых танцев.
Когда в кафе зашли и сели ещё две раздельные пары, я покинул его с чувством выполненного долга: теперь свободно обойдутся без меня – пускай показываются друг другу.
Незапланированный ЗЕЛЕНЫЙ БАР случайно подвернулся по пути, но стал ещё одним блестящим подтверждением теории самопоказа. За белыми пластмассовыми столиками на площадке между тротуаром и проезжей частью центральной улицы нет свободных мест. А во внутреннем помещении бара, где столы из натурального полированного дерева и краснодеревные же мягкие стулья в стройном готическом стиле, и свечи на столах, и цветной телевизор, и… посетителей ровно трое.
Почему? Доказывайте что хотите, но факт остается фактом – через затемнённые стекла бара прохожему не увидать, что вы тут.
Уже заполночь прошёл я вдоль фасадов зданий примыкающих к Кольцевой.
Сонная тишь. Лишь где-то на высоком балконе сухое постукивание зерни о доску нардов. Слухи об имеющемся здесь казино оказались явно преждевременными…
В запасе оставалось игорное заведение БИНГО в бывшем доме быта напротив Базара, где метровыми буквами написано, что они работают до двух ночи.
Я спустился к Электросети, куда не дошли ещё асфальтирование и освещение улиц. По крутой, вдрызг раздолбанной трубопрокладками улице Тиграна Меца поднялся до миссии Красного Креста и вышел на благоустроенный прибазарный асфальт.
Увы, дом быта не подавал признаков азартной жизни. Ни огонька внутри, ни звука. Уличные фонари молча льют свой свет на вывеску с режимом работы "… до двух ночи".
Вдруг от углового отсека, где прежде была сапожная мастерская, а нынче—судя по близлежащей груде белого кубика—приватизирующая перестройка, раздаются мужские голоса.
