После Политехнического по числу посещений шел Музей истории и реконструкции Москвы, где я полюбил панорамы старых улиц, начал интересоваться, что было раньше на месте старых зданий; отчего-то чрезвычайно меня занимали дома страхового общества «Россия» на Сретенском бульваре, как и другое здание того же общества на площади Дзержинского (Лубянской).
С изумлением я узнал, что в доме, ставшем оплотом нашей державы, даже после революции были обычные обывательские квартиры, магазин швейных машин (узнал от бабы Мани), и даже пивная (это мне поведал старейший наборщик Москвы Иван Никанорович Быков-Баранов), и диетическая столовая (сведения от фотокорреспондента «Вечерней Москвы», Гирша Евелевича Яблонского), и что изначально зданий было не одно, а два.
Это сейчас можно нажать клавишу, и поисковик выдаст всю сумму знаний про любое здание и не здание.
Я добывал сведения по крупицам, поэтому они и остались во мне навсегда.
То, что внутренним двором МГБ стала та часть Малой Лубянки, что раньше выходила на площадь, я догадался сам; дело в том, что никто не хотел ничего говорить о знаменитом доме, словно над ним тяготело проклятие.
Технический прогресс, во всей своей внушительной наглядности представленный в Политехническом музее, восхищал меня, и я начал методично склонять отца к покупке радиолы «Рекорд», которая находилась в экспозиции последних достижений советской радиопромышленности.
Правда, относительно радиолы противоречивые желания разрывали меня – радиоприемник «Балтика» и некоторые радиолы имели таинственное устройство, подобное кошачьему глазу:
Мой кот, как радиоприемник
Зеленым глазом ловит мир…
Мне эта радужная электронная оболочка очень нравилась, но уже появились модели, у которых кроме допотопных и скучных круглых ручек были современные клавиши цвета слоновой кости.
Мне хотелось, чтобы стеклянная шкала с нанесенными на нее прямоугольниками городов «Лондон», «Париж», «Берлин», «Рим» была широкая, как у «Беларуси», «ВЭФ Аккорд» или «Даугавы», но чем-то привлекали меня и консольные конструкции типа «Риги».
Я думал, что когда стрелка, ведомая медленным покручиванием верньера, проходит через прямоугольники, которым были присвоены имена мировых столиц, аппарат ловит именно радиостанции Мадрида или Рио-де-Жанейро.
Как я ошибался!
Родителям нужна была радиола, способная проигрывать новинку – долгоиграющие пластинки со скоростью 33⅓ оборота в минуту, тогда как наш старый патефон имел одну скорость – 78 оборотов в минуту.
