— Лощинская — это камень? — спросил проректор.
— Нет, оба не камни. И не косы, — усмехнулась Раиса Георгиевна и слегка кивнула мне. — Вот папа Анатолия о своём сыне, наверное, расскажет больше.
— Как вы догадались, что я его отец? — спросил я.
— Глаз намётанный, — быстро ответила Раиса Георгиевна. — Мой рецепт прост. Анатолий идёт к Лощинской, извиняется. Она женщина не без сердца. Простит. А потом он догоняет по программе упущенное. Это будет сложно. Но надо взять себя в руки. Учился он в общем-то неплохо. Интерес есть. Как говорит куратор группы, этот студент способен увлечься. Не без головы. Так что конфликт нужно погасить. У мальчика появится стимул к дальнейшей учёбе, а педагог будет чувствовать себя победителем. Случай заурядный. Не стоит доводить до крайности.
— Но именно вы подготовили приказ о его отчислении, — сказал проректор.
— Разумеется. Это моя обязанность. Чтобы принимать неформальные решения, надо всегда выполнять формальные обязанности.
— Исчерпывающе, — произнес Виктор Семёнович, а я только и нашёлся пролепетать:
— Спасибо.
— Я могу идти? — спросила Раиса Георгиевна.
— Да, пожалуйста. Скажите секретарю, чтобы нашла и пригласила ко мне Лощинскую. У неё сейчас как раз пары закончились.
Раиса Георгиевна отметилась тем же чётким ровным цокотом каблуков.
— Это женщина-конь! — с ироничным изумлением произнёс я, надеясь на мужскую солидарность проректора при оценке слабого пола.
— Да. Это конь, — без иронии согласился Виктор Семёнович. — Это моя жена.
Я покраснел, начал извиняться, но Виктор Семёнович усмехнулся, сгладил неловкую ситуацию циничной оценкой:
— Что ж, все женщины делятся на кобыл и обезьян. — И тут же сменил тему: — Для дела, для страны, по большому счёту, такие парни, как ваш сын, нужнее. Из таких может выйти прок, большой прок. А все наши отличники, карьеристы и выскочки. — Он махнул рукой. — Шесть человек получили красные дипломы в прошлом году, и где теперь эти выпускники? За границей! Работают на наших врагов. Зачем мы их учили? Зачем?
Вопрос остался безответным. В дверь кабинета постучали. Вскоре осторожно, даже испуганно, как будто сейчас ей дадут взбучку, вошла Лощин-ская Инга Михайловна. Чернявая косматая женщина в тёмной одежде с чёрной сетчатой шалью на плечах. Она осторожно и мягко присела к столу, достала платок и утёрла нос, словно приготовясь плакать.
— Виктор Семёнович, этот студент поступил некрасиво и нечестно. Он позволил себе сказать, что я кому-то ставлю оценки. — Тут она сбилась. — Он заподозрил меня в том, что я беру за оценки взятки. Даже не так. — Она опять стушевалась, нос у неё сильнее покраснел. — Да, Гуциев пересдал мне экзамен. Пересдал легко, но.
