И знаю другое – причина не в Алёнке, а во мне. Та женщина в паутине уже не просто краткий эпизод, случайность, а сила, вступающая в права. Чувствую её каждой клеткой и боюсь зачерпнуть слишком много, опять раствориться.
Таксист останавливается за углом и тревожно озирается – не может понять, почему душа вдруг ушла в пятки, он же такой джигит. Собирается газануть и уехать, не дождавшись пассажира, но мелькнувшая фигура ночной клиентки заставляет его взять себя в руки. Всего лишь одинокая девушка в приличном районе, какие могут быть сомнения? Всё путём.
Уточняет адрес и срывается с места, стряхивая тягучее наваждение. Через пару кварталов ему уже и море по колено.
– А зачем вам, девушка, ночью в дурку ехать? – начинает игриво, но ловит мой взгляд и застывает на полуслове. Остаток пути напряжённо следит за дорогой, старательно избегая смотреть в зеркало заднего вида.
Выхожу у центральных ворот и слышу, как испуганно визжат шины трогающегося автомобиля.
Дальше вступаю в тень и не иду, а скольжу по мокрым дорожкам, точно привидение какое-то. Здесь клубок людских сновидений другой – спутанный, искусственно приглушённый. Ноги помнят дорогу, и вскоре я останавливаюсь у нужного окна, задрав голову, и терпеливо жду. Свет внутри слабый, но я вижу, как появляется размытый силуэт.
Кукушкина смотрит на меня сверху и машет рукой, показывая – поднимайся.
Мне трудновато сделать это последнее усилие – преодолеть кирпичи, но я просачиваюсь сквозь толстенную стену и стремлюсь наверх. От старого здания веет схваченными наугад историями разочарований, но я лишь отмахиваюсь. В таких заведениях лучше не увлекаться горестными обрывками из прошлого, костей потом не соберёшь, так и останешься размазывать слёзы, застряв в перекрытиях.
Старухины ноги под ночной сорочкой белее, чем простыни, но она всё ещё может передвигаться – тихо кашляет, прикрыв рот рукой, и делает шаг навстречу.
В палате свежо, пахнет лугом и перепрелой листвой. Койка у дальней стены занята дородной девицей с бритой головой, она размеренно дышит, подперев щекой изрядно распластанный по подушке венок из одуванчиков.
– Давно не приходила, – ворчливо цедит старуха, цепляясь взглядом за мои переплетённые пальцы, и я расслабляю кисти. Нужно отдышаться, так что тайком набираю побольше воздуха, чтобы успокоиться и умерить взорвавшийся ритм сердца.
– Новенькая? – тыкаю в сторону любительницы дармовых цветов.
– Нет, по второму кругу здесь. Треплет нервы профессорскому семейству, не желающему смириться с дочерью без способностей и амбиций. Впрочем, надеюсь, на этот раз от бедняжки отстанут. Добрая девочка, только больно дёрганая. Ты зачем пришла-то?
