- Он спрашивал о тебе с того момента, как пришел в себя.
В его голосе звучат нотки ревности. Серьезно? Не думаю, что он имеет право испытывать ревность к любви своего отца после того, как позволил поместить его в дом престарелых. Хуан мило мне улыбается и удаляется вместе со своей женой.
Я вхожу и застаю дедушку в больничной койке. Мое сердце сжимается, и я бегу его обнять.
- Старый упрямец! – слезы текут по моему лицу. Он легонько похлопывает меня по спине.
- Я в порядке, в порядке.
Я отстраняюсь, мои губы дрожат от желания разреветься. Я обхватываю его лицо и целую в лоб.
- Я тебя очень люблю.
Он кладет свои руки на мои, и мы смотрим друг другу в глаза. К моему удивлению, я вижу, как они блестят от слез. Он никогда не был из тех, кому легко давалось проявить слабость.
- Я тоже сильно тебя люблю, дочка.
Дочка…
Он, кажется, прочел удивление на моем лице.
- Что? Ты гораздо больше для меня ребенок, чем все эти стервятники, которые называют себя моими детьми. Если бы не ты и Аполо, я бы умер от одиночества в этом приюте, – он гладит меня по лицу. – Спасибо, дочка.
- Старичок… - мой голос срывается.
- Как насчет называть меня дедушкой, потому что папой было бы странно, да? Или это слишком? Знаю, что тебе неловко, ты уже большая и…
Я кладу руку на сердце.
- Это огромная честь называть тебя дедушкой.
Он улыбается мне, его морщинки проявляются сильнее.
Я болтаю с ним до тех пор, пока не настает время последнего автобуса. Дедушка вернется домой на время восстановления, и я безумно этому счастлива, так как смогу заботиться о нем и не волноваться о том, что ему одиноко в этом приюте. Я прощаюсь с ним, заключая его в крепкие объятия и выхожу из палаты.
Снаружи я встречаю Софию Идальго. Сеньор Хуан не вернулся? Она какое-то время рассматривает меня с ног до головы.
- Ты выросла довольно хорошенькой, Клаудия, – комментирует, но ей не удается скрыть от меня подвох в своем голосе. – Тебе следует использовать свои данные, чтобы добиться желаемого и двигаться дальше. Ты всю жизнь хочешь проработать служанкой?
Фальшивая улыбка появляется на моих губах.
- Спасибо, но я никогда не стану такой подлой как вы.
Она смеется.
- Правда? А я-то думала, что ты уже принялась за старика Идальго, чтобы ухватить кусочек пожирнее и все такое.
Руки сжимаются в кулак.
- Вы по себе судите, да? Не все мы такие как вы, слава Богу.
- Как я? Или как твоя мать? – Она делает шаг ко мне. – Или ты забыла, как она торговала своим телом за несколько граммов дешевого кайфа? Мне всегда было интересно, пыталась ли она и тебя продать, ну знаешь, – звон моей пощечины эхом отдается от стен коридора.
