- К черту уважение! Ты никогда не уважала эту семью, ни отца, ни братьев. Единственное, что ты сделала, угробила эту семью! Почему?! – Артемис подходит к ней гневными шагами. – Почему?!
Хуан делает шаг вперед.
- Артемис, нам всем нужно успокоиться.
- Нет, – Артемис рычит с покрасневшими глазами. – Я не могу больше молчать, не могу больше этого допускать. Ты, – его голос чуть срывается, - … ты так много отняла у меня. Из-за тебя мне пришлось взять на себя то, чего я не хотел, потому что я не мог оставить отца одного, не после всех перенесенных из-за тебя страданий. А теперь я узнаю, что ты отняла у меня даже девушку, которая всегда мне нравилась. Что мы тебе такого сделали, что ты старательно делаешь нас несчастными?
София поджимает губы, слезы текут по щекам.
- Я только озвучиваю то, что в этом доме никто не осмеливался сказать до этого момента, – он тяжело дышит. – Просто говорю правду. Почему нас никогда не было достаточно для тебя? Почему? Почему тебе нужно было искать чего-то большего в других мужчинах? Если ты так этого хотела, почему не оставила отца, чтобы он смог начать жить заново? Зачем ты обрекла нас годами наблюдать за тем, как он тонет в этой боли до такой степени, что стал настолько холодным, что его невозможно узнать?
Глаза Аполо наполняются слезами, и он отводит взгляд.
От ощутимой боли и отчаяния в голосе Артемиса у меня в груди все сжимается.
- Почему, мама?
И здесь, на глазах у всей семьи, две слезы стекают по щекам Артемиса. Я никогда не видела его настолько уязвимым, как будто он впервые открывает свою печаль и то, как тяжело ему приходилось.
Глаза Хуана также покраснели, наверное, от осознания того, как сильно его дети, молча, страдали.
- Артемис… - Начинает Хуан, но Артемис останавливает его рукой, не сводя глаз с матери.
- Отвечай мне! – Восклицает, утирая слезы. – Почему? Хоть раз в жизни ты о нас подумала?
София, рыдая, склоняет голову.
- Отвечай!
Я делаю шаг к нему и беру за руку.
- Артемис.
Он смотрит на меня через плечо. Гнев в его глазах слегка притупляется. Это напоминает мне тот раз, когда он застал мать с другим мужчиной и чуть не убил второго.
Хватаю его за руку, останавливая.
- Достаточно.
Переплетаю наши руки.
- Все хорошо, все уже хорошо, идем, – он качает головой, я грустно улыбаюсь. – Пожалуйста.
Я помню это как вчера. Тот же самый гнев наполняет его сейчас. Так что я переплетаю наши пальцы, одаряя его грустной улыбкой.
- Достаточно.
Я увожу его оттуда, держа за руку. Наступает оглушающая тишина, даже София не возникает и не оскорбляет меня за то, что я взяла ее сына за руку. Это утро, этот разговор стали пробуждающими для этой семьи.
