— Ну как там твои дети?
Я сначала прифигел: какие дети? Нет у меня детей. А потом понял, что это он так студентов называет, причём не только своих, а теперь ещё и моих. Дети, блин. Хотя для него, в принципе, так и есть.
— Ты так не пугай. Эти дети — не меньше моего младшего брата, так что для меня они не настолько маленькие, чтобы звать их детьми, — с ухмылкой сказал я. — Нормально они.
— Удалось в свой предмет всех влюбить? — припомнил он наш недавний разговор.
— Почти, — не стал вдаваться в подробности — время покажет.
— Видел, как ты недавно с девушкой разговаривал, — слегка склонив голову, сказал отец. — Заезжал как раз к Виктору Константиновичу.
— С какой девушкой?
— Кажется, преподавательница математики. Я ещё хотел сказать тебе, чтоб подождал пока спущусь, но потом передумал идиллию нарушать, — он подмигнул.
— Какую идиллию, пап, она куратор группы, в которой преподаю. А я тебя почему не видел?
— Так я из окна вас видел, говорю же у Константиновича был, да и уехал ты потом быстро.
— Ясно. Ладно, пойду к себе.
— Давай, давай. А она ничего так.
— Пап… — посмотрел на отца, и надеюсь, по моему лицу он понял, что эта тема закрыта.
Почему-то, когда папа сказал о девушке в универе, в голову сразу пришла одна маленькая врунишка. Вспоминал о ней много раз за эти дни.
Уже вошло в привычку с нетерпением ждать пятницы. И ведь не зря ждал в этот раз: Даша опять припёрлась в этом своем сексуальном платье. Видимо, все же решила взять меня известным женским оружием — своей сексуальностью. И, надо признать, это ей во многом удалось: у меня наверно слюни потекли, так на нее смотрел, после того как она своим нежным голоском сказала: "Здравствуйте", в этом ее, не оставляющем простора для фантазии, платье.
Рассматривая ее, представил, как можно провести рукой вверх по ее бедрам, забираясь под эту юбку, и сжать ее бедра своей рукой. Вдруг стало необходимым почувствовать какие они у нее на ощупь. Захотелось отшлепать по этой попке, предварительно сняв трусики, которые слегка выделялись через платье.
Так, спокойно. Не хватало ещё здесь светить вздернутыми от возбуждения штанами, а светить придется, если не перестану мысленно ее раздевать и трогать. Усилием воли постарался не думать об этом, но отшлепать ее все равно хотелось. Это просто злость на то, что она думает меня таким способом отвлечь от содержания ее мозга содержанием того, что обтягивает это платье.
Хотя кого я обманываю… Я хочу ее, и хотел все это время, просто прикрывался то злостью, то местью, то желанием воздать справедливость. Идиот. Надо было давно ее трахнуть и дело с концом, вместо того чтобы изводить себя постоянными мыслями о ней и ждать пока голову не снесет от дикого желания.
