Две пары глаз мрачно меня буравят.
— Отдайте мне все бумаги, — говорю, стараясь показать всю серьезность своего страха уехать на огород к бабушке, — я попробую понять, но ничего не обещаю. И расскажите уже наконец, что происходит. Ваше нежелание привлекать нас к своему расследованию может в самом деле иметь фатальные последствия. Вы не сможете играть в партизанские войны со змеями, это вам не открытое столкновение. Здесь вы проиграете еще до того, как начнете играть.
— «Нас»? — Лим цепляется за брошенное мной слово. — Мы говорили о правительстве, почему же вы произнесли слово «нас»? Случайная ли это оговорка, учитывая всю секретность вашего имени, подружку-пажа и странный интерес радикальных змей к вашей личности?
— Я не правительство, если вы об этом, — охотно просвещаю.
— Аршадаш, — внезапно произносит ректор, страшно ломая все согласные, но всё же довольно верно повторяя услышанное слово. — Что это? Какое-то слово на змеином, приветствие или… имя вашего рода? Почему змеи назвали вас высокой гостьей? Почему так хотели заполучить? Вы же явно близки к императорскому роду, не отпирайтесь. Вопрос только насколько?
В данный момент, слава богам, которых у нас нет, пока достаточно далеко. Главное, чтобы этот императорский род не заявился сюда.
— Пару тысяч километров между нами точно есть, — важно киваю, с откровенной хитрецой глядя на двух мужчин и весьма прозрачно, тем самым, намекая, что правду они из меня не вытянут даже под пытками. Даже если будут пытать тортиком. Хотя если он будет с заварным кремом…
— И как у тебя до сих пор даже глаз не дергается? — снова обращается к ректору Лим.
— Кто тебе сказал, что он не дергается, — сурово выдыхает мой зубастенький, безнадежно махнув в мою сторону рукой.
Скромно молчу.
— Ладно, Андриан, решайся. Предлагаю все-таки взять ее в управление и показать бумаги. Хуже всё равно уже не будет — если она одна из них, ничего нового не увидит, испортить тоже не сможет — копии у нас есть. Если решит не вмешиваться, мы ничего не потеряем, а вот если соврёт…
Оба посмотрели на меня.
— То у вас будет хотя бы одна рабочая версия, — мило подсказываю. — Пусть даже и неправильная.
Мужчины кривятся, но возразить им явно нечего.
Еще несколько секунд на лице ректора отображается мучительная борьба, но затем он всё же принимает решение:
— Постарайтесь не испортить мне репутацию, — устало выдыхает и открывает щелчком пальцев портал, — хотя бы не фатально.
Виду не показываю, но становится даже немного обидно — не хватало только, чтобы меня, Шэрон Аршадаш, стыдились на людях показывать!
