— Да нет, просто вы такой милый, когда влюбились.
Бам-ц!
Какая-то склянка со стола ректора громко сваливается на пол.
— Ты… — Андриан захлебнулся эмоциями.
Какие-то доли секунды мне казалось, что вот сейчас меня таки вышвырнут в окно, но вместо этого одна горячая ладонь резко обвила мою талию, а вторая опустилась на затылок и притянула к себе, чтобы снова накрыть мои губы горячим поцелуем.
С удовольствием обвиваю руками его шею и отдаюсь напору. Такой он нежный, страстный, родной, что ноги подкашиваются и хочется быть ближе, отдаться ему и забыть про все свои принципы.
Андриан отрывает меня от пола, и я с готовностью обвиваю ногами его талию. Несколько шагов и я приземляюсь на стол, сразу подтягиваясь руками, почти отрываясь от столешницы, чтобы только стать к нему ближе.
Почти не соображая, что делаю, запускаю пальчики в ворот его рубашки, совершенно случайно срывая пару верхних пуговиц и…
Ну как всегда.
Андриан отпрянул.
В этот раз, правда, недалеко, просто уткнулся лбом мне в плечо, упершись руками в край столешницы и заключив меня в своеобразный капкан из сильных рук.
Какое-то время мы просто тяжело дышим. Но, придя в себя, не могу не сказать:
— Это так романтично, не спать с любимой, чтобы она от тебя после этого не сбежала… — тяну, кусая щеки изо всех сил, чтобы не рассмеяться.
Резко повеяло холодом!
В буквальном смысле!
— Ты… — Андриан отстранился, чтобы заглянуть в мои бесстыжие глаза. — Знаешь что…
— Что? — спрашиваю максимально невинно, смотря на него о-о-очень преданно и о-о-о-очень ехидно.
— Иди ты… вы… в комнату, Змеиная! — на последних словах ректор сорвался на рык, и я тут же соскакиваю со столешницы, выскальзывая из его объятий, и натурально лечу к двери, параллельно едва не складываясь от смеха.
— Змея! — слышу уже в приемной, и что-то стеклянное разбивается о створку с той стороны.
— Ничего-ничего, тут главное привыкнуть, — сочувственно сообщаю шокированной секретарше и, услышав новую порцию рыка, исчезаю в коридоре.
Ну вот как перестать его дразнить, если он так мило реагирует?
Не в силах перестать ржать, доползаю до комнаты исключительно на морально-волевых. Но стоит только заползти наконец за дверь, как улыбка пропадает напрочь.
Три пары злых глаз смотрят на меня с такой явной претензией, что хочется отползти обратно к ректору и его ремню.
— И что всё это значит? — строго берет слово Мила.
— А вы какой именно косяк имеете в виду? — заранее интересуюсь, чтобы лишний раз не отдуваться.
