Между тем, профессор не унимался. Он продолжал доклад, будто бы и вовсе не обращая внимания на боевой настрой публики.
– Все мы знаем закон сохранения энергии, – разглагольствовал Харрис, степенно прохаживаясь вдоль кафедры, – Если чья-то жизнь продляется, значит чья-то должна соразмерно сократиться. Именно на таком принципе построен имплементатор. Жизненная сила донора передается реципиенту, наделяя последнего мощью и молодостью. Что же касается доноров… хм… их судьба прискорбна. Впрочем, – он тут же поправился с наигранной жизнерадостностью, – Жалость тут неуместна. Известно, что подавляющее число доноров – преступники, маньяки, потерянные люди и прочие отщепенцы, не приносящие никакой пользы обществу. Только вдумайтесь – насколько это гениально! – цивилизация избавляется от всяческих отбросов и одновременно продляет жизнь своим лучшим представителям! Ну разве не чудесно?
Я честно попробовал вдуматься, и, чем дальше, тем больше мне не нравилось происходящее. Профессор либо желал показать пример слабоумия и отваги, либо же намеренно вызывал публику на конфликт. Оба варианта меня категорически не устраивали. Потому что обеспечить безопасность Харриса – наша прямая обязанность.
Наша – в смысле охранного агентства «Схрон». Где я и директор, и, по совместительству, главный оперативник.
– Спокойно… – тихо выдавил я, незаметно смещаясь ближе к центру зала, – Вера, контролируй фланги. Джонсон, будь готов к экстренной эвакуации. Дай знак массовке.
«Массовка» – так мы кличем наемных мордоворотов, привлекаемых для разовых акций. Например, на случай противостояния с разъяренной толпой.
Наушник ответил согласным бурчанием – команда, мол, принята. Я остановился прямиком у центрального прохода, сразу перед кафедрой. Благо, небольшой рост и в целом непримечательная внешность позволяли оставаться незаметным для публики. Еще бы – все взоры были прикованы к Харрису!
Профессор вещал, не прерываясь ни на секунду. Он кратко прошелся по общей истории человечества, оттеняя в выгодном свете почивших гениев, достойных бессмертия, и настоятельно указывая на многочисленных «маргиналов», чьи жизни абсолютно ничего не значили по меркам цивилизации. Потом принялся перечислять тех «достойнейших», кому посчастливилось примкнуть к сонму долгоживущих. Список получился весьма внушительный, особенно если о каждом рассказать хотя бы немного подробностей.
Зал слушал, волнение публики нарастало. Возмущение накапливалось, в воздухе витало нечто злое, разрушительное. Предчувствие беды сделалось настолько сильным, что по позвоночнику побежал отчетливо ощутимый холодок. Казалось, в помещении разлито нечто взрывоопасное, и достаточно одной искры, чтобы собрание полыхнуло огнем.
