Рядом двое суровых констеблей. Следят, чтобы не учудил чего. А что я могу? Разве что головой об стены биться.
А вот на лавке напротив, к моему удивлению – Эльза. Вцепилась в поручни обеими руками и старается балансировать на изорванной сидухе. Видимо, забиралась впопыхах – теплая юбка задралась, обнажив стройное бедро в темном чулке. Тем нелепее казались ее попытки придать лицу уверенное выражение.
– А ты тут зачем? – сквозь хриплое дыхание постарался выдавить из себя улыбку.
– Я – твой адвокат, Майк! – с вызовом бросила Эльза, – Куда ты, туда и я!
А вот за это – спасибо. На душе как-то сразу потеплело. Появилась какая-никакая уверенность.
Пусть даже Эльза доносит обо мне мафиози. Пусть даже преданность адвокатессы носит сугубо меркантильный характер. Такое отношение тоже нужно заслужить. Абы за кем она бы вслед не бросилась, это точно. Значит – ценит!
Я подмигнул девушке, а она скорчила страшную, по ее мнению, рожицу. Мне осталось только устало рассмеяться.
Комната для допросов не поражала комфортом. Стальной стол, жесткий стул, ослепительный свет ламп. Я извелся, пытаясь устроиться поудобнее на угловатой стальной сидухе.
Вероятно, виной всему жуткое похмелье. Едва воспрянув под действием таблеток, сейчас я вновь медленно погружался в пучины страданий. Накатила слабость, хотелось лечь и уснуть. Голова сама собой опустилась на скрещенные руки. Яркий свет доставлял ощутимый дискомфорт. Желудок издавал громкие стоны; с новой силой заявила о себе нестерпимая жажда.
Сколько я уже здесь? Полчаса, час?
Сквозь толстые стены внутрь не доносилось ни звука. Никто не входил, не сообщал новостей. Через зеркальное стекло невозможно рассмотреть ничего, кроме собственной перекошенной физиономии.
Хорошо хоть браслеты сняли, не то мое времяпровождение и вовсе стало бы напоминать пытку.
Почти удалось уснуть, свернувшись в крайне неудобной позе. Лязг двери прозвучал, как удар грома. Встрепенувшись, устало поднял прищуренный взор на посетителей.
Вошли двое. Две дамы, если быть точнее. Причем обе разительно отличались друг от друга буквально во всем.
Первой в комнату просеменила Эльза, прижимая к груди серую картонную папку. Она казалась еще бледнее, чем обычно: губы сжаты, лоб наморщен, в глазах плещется решимость вперемежку с отчаянием. Вокруг хрупкой адвокатессы витал ореол какой-то бесшабашной смелости, будто она уже одной ногой шагнула в бездну.
Второй внутрь ступила изысканная дамочка ослепительной наружности. Такую язык не поворачивается назвать просто «мисс». Слишком деловая, слишком блистательная. Как минимум «леди», а то и вовсе «матрона».
