Внутрь пускать категорически отказались, так и мокли у ворот. Честно говоря, не ожидал подобного «гостеприимства», а потому, когда Харрис соизволил выйти навстречу, я уже был изрядно зол. Лишь усилием воли сдерживался от нелицеприятных высказываний.
– Так-так-так… – продекламировал профессор с крайне высокомерным видом, – Господа мошенники пожаловали! И конечно, собираетесь вымогать деньги? Так и знайте – не получите ни пенса! С бандитами я дел не имел и не собираюсь!
– Профессор, – выговорил я, проявляя чудеса самообладания, – Мы всего лишь хотим получить то, что причитается по контракту.
– Никаких денег! – возопил Харрис, – Считайте контракт аннулированным! Вы собственноручно подставили меня под пули, нарушили условия соглашения! А теперь опустились до шантажа! Такого я терпеть не намерен!
– Если у вас есть доказательства…
– Доказательства я предоставлю в суде!
– Мы могли бы решить вопрос, не привлекая юристов.
– Никаких разговоров с мошенниками! И запомните: вздумаете судиться – мои адвокаты ничем не хуже ваших! А как думаете, при прочих равных, на чью сторону встанет суд? Полулегальных голодранцев? Или почтенного представителя долгоживущих? Смею вас уверить, каста долгоживущих может за себя постоять! Вы очень сильно удивитесь, узнав кто входит в круг моих знакомых!
Переглянулся с Эльзой; хрупкая адвокатесса не нашлась, что сказать. Чуть заметный наклон головы подтвердил – действительно, суды не любят идти против долгоживущих. Себе дороже выходит. Закон – он такой. Вроде бы общий. Но кое-кто его уже перерос. Сраные лонгеры возомнили себя над законом. Никому неподотчетные. Никто им не указ. Еще бы, когда продолжительность жизни практически не ограничена.
Посмотрел я на Харриса, аж тошно стало. Не договориться с ним – слишком упрям и самодоволен. Да и сам ошибся, зашел не с той карты. Любое проявление вежливости этот выскочка воспринимает, как слабость.
– Мистер Харрис, а не переоцениваете ли вы собственные силы? – поинтересовался, заметно надавив голосом.
Профессор на секунду потерял дар речи. Так и застыл, вылупив на меня глаза, будто рыба, выброшенная на берег.
– Что вы хотите сказать, молодой человек? – он явственно акцентировал внимание на слове «молодой».
Гадостно усмехнувшись, вплотную приблизил лицо к ограде. Всегда приятно вывести оппонента из состояния душевного покоя.
– Я имею ввиду, что хоть вы и бессмертны, но отнюдь не неуязвимы. Да, смерть от старости вам, возможно, не грозит. Но никто не отменял гибель от несчастного случая. Или, не дай бог, нападения уличной шпаны…
