Он долго молился и, наконец, уснул тревожным сном. Его разбудил скрип двери.
В камеру ворвался свет. Он зажмурился и сел, прикрывшись руками.
– Что это? – спросил он.
– Ты хотел света? – прозвучал голос незнакомого человека. – Я принес тебе свет. Ты молил разогнать тьму. Или нет?
– Но кто ты? Почему так ярко светит факел?
– Это не факел, Федька. Али не признал меня?
Федор стал привыкать к свету.
– Не признал? – повторил пришедший.
– Степан Силыч? Ты? – Федор искренне удивился старому знакомому. Это был знакомец его отца, стремянной стрелец.
– Я, Федька. Говорил я тебе, что не умрешь ты хорошей смертью. Али не прав был?
– Но откуда ты здесь, Степан Силыч? Ко мне еду токмо турок носил, али ты вместо него стал?
– Ах, и дурак ты, Федька. Да нешто я на старости лет стал бы турке поганому служить?
– Но как попал сюда, Степан Силыч?
– Я теперь всюду бывать могу, Федя. Убили меня поганые. Вот как. Попали мы в засаду устроенную польскими гусарами. Едва пробились. Много наших полегло. И твоих знакомцев тож. Думал я, что снова смерти избегнул. А уже возле самого стана нарвались на татар. Они и посекли меня саблями.
– Значит, ты умер, Степан Силыч? – спросил Федор с трепетом.
– Да, Федя. Умер.
– И ты пришел за мной?
– За тобой?
– Если ты мертвый и пришел ко мне – стало быть, и мой черед пришел?
– Нет. Тебе на тот свет рано еще.
– Рано? Но скажи мне, Степан Силыч, неужто мне в этом каменном мешке пропасть суждено? Подохнуть от вшей и грязи?
– А ты такой смерти себе не желаешь?
– Кто такого пожелает? Вот ежели бы в бою смерть принять.
– Твой смертный час наступит не сейчас и не здесь! Тебе суждено увидеть далекие страны, про которые у нас на Москве и не слыхивали. Ты еще много раз будешь держать в руках саблю. И ты много раз будешь любить ту самую бабу, что приняла тебя на ложе в Крыму.
– Марту Лисовскую?
– Марту, – согласился старый стрелец. – Но тебе сейчас не про то думать надлежит.
– Как мне выбраться отсюда, дядя Степан?
– Время придет и все станет на свои места, Федя…
***
Удар ноги в бок разбудил Мятелева. Перед ним стоял турок с факелом:
– Вставай, гяур. Тебе повезло. Приказано посадить тебя в другой каземат. Но не вздумай снова брыкаться. Не то останешься здесь до конца дней.
Федор поднялся на ноги.
– Эй! Кузнеца сюда! – прокричал турок. – Отомкни его кандалы.
В каземат втиснулся худой кузнец в грязной чалме и принялся за работу. Вскоре Мятелев был свободен и покинул камеру для смертников.
В новом помещении, куда его бросили, было просторно, и там он увидел Василия Ржева. Федор бросился ему на шею и, мог бы поклясться, что никогда и никому так не радовался.
