Выйдя из ратуши, Атэ торопливо расстегнул ворот рубашки. Ему было душно. Он медленно пошёл вдоль улицы в сторону берега. Атэ не мог объяснить того иррационального отвращения, которое испытывал по отношению к идее Артария. Ещё три дня назад он не посмел бы так откровенно хамить своему благодетелю – ведь Артарий дал его жизни новый смысл. Впрочем, кому он лгал… Он бы и сегодня мог быть куда вежливее, если бы не проклятые сны, которые терзали Атэ уже не первую ночь. Он боялся даже представить себе, как Рэна могла существовать в этой тьме изо дня в день, без надежды на свободу.
Рэна… Артарий дал ему сутки. Так мало… И так много. Атэ совершенно четко понимал, что произойдет, когда они закончатся. Давить на Рэну, вынуждая её добровольно пойти в руки к Артарию, он не мог. А раз магесса сама не явится во Дворец правосудия, то за ней, как и сказал магистр, придут. И в этом случае стоять в стороне Атэ не собирался ни минуты. Чем это могло кончится для него, было предельно ясно. А значит, следовало снять с души все, что висело на ней старыми невыплаченными долгами. И позаботиться о тех, кто был ему дорог.
Для начала Лана. Да.
Ведьмак добрался до стойла, взял коня, и вскоре тот уже рысил в сторону дома, который в течение последних лет Атэ привык считать своим. Лана его появлению удивилась. И, похоже, обрадовалась. Надежда, которая сверкнула в ее зрачках ударила Атэ больнее, чем он мог ожидать. Начать разговор стало ещё сложнее. Он мялся, отводил глаза, но потом, когда Карти уже убрала со стола, все же заговорил.
– Я должен тебе сказать… Я уеду. Должен уехать. Оживление слетело с лица Ланы последним осенним листом.
– Уедешь… Прямо сейчас? Или… утром?
– Сейчас. Так надо. Дело, которым я занят…
– Дело…
– Лана!
Она будто не слышала его.
– А я? Я снова должна буду ждать?
– Лана, будет слишком опасно, если я…
Она решительно взмахнула рукой, прерывая его.
– Я ждала тебя с войны, Атэ. Знаешь, как было страшно? Когда всё кругом горело, а мы с Карти сидели взаперти и не знали, открывать дверь на стук или нет: ведь там могли быть тёмные – а мог быть ты. Я ждала тебя, когда ты выбирал между жизнью и итой. Потому что думала, что жизнь – это я. Ты думаешь, я такая добрая, что стала бы носить припарки и менять бельё другим? Кому-то, кроме тебя? Нет. Я любила тебя. Но когда ты разделался со своей самой большой страстью, что получила я? Я осталась ждать, пока ты искупал свою призрачную вину перед всем миром. Перед всем миром, Атэ, а как насчёт меня? Мне было одиннадцать, когда наши судьбы связали помолвкой, и я не жалела. Я думала, что мне достался самый лучший на свете жених. Но ожидание началось даже раньше, чем мы обвенчались, и оно не кончается до сих пор. Сначала я ждала твоей любви, потом просто тебя. Я старею. Мне уже тридцать, а у меня нет никого. Ни детей, ни подруг. Ни тебя… Но ты по-прежнему заставляешь меня ждать. Чего?
