Атэ прокашлялся.
– Спасибо, что прикрыла меня, – сказал он и замолчал. Лана окинула его равнодушным взглядом.
– Ты надолго?
Атэ снова кашлянул, потому что ничего утешительного сказать Лане он не мог.
– Говори правду, капитан. Она ничего не изменит.
– Мне вечером к начальству, – сообщил он осипшим голосом, – а у меня с собой ничего, кроме этого, – он указал на поношенный камзол.
Лана безжизненно улыбнулась.
– Понятно, – сказала она и, допив залпом содержимое стакана, поставила его на стол. – Я отпустила Карти. Сейчас приготовлю что-то на обед.
Атэ замялся.
– Не стоит. Ты не очень хорошо выглядишь. А я не так уж голоден.
Не слушая его, девушка вышла.
* * *
Обед прошёл в молчании. Атэ было паршиво вдвойне. Перед его мысленным взором стояло перекошенное страхом лицо Рэны. Она не подпустила к себе Флору и на пять шагов. Верная помощница Атэ, общительная и простая со всеми, кто к ней тянулся, тут не стала и пытаться. «Дуракам закон не писан», – сообщила она и вышла, оставив капитана доказывать Рэне, что он никому не собирается её отдавать, а человека дружелюбнее Флоры трудно найти на свете.
Перед взором телесным, наяву, Атэ лицезрел заострившееся и измотанное лицо женщины, которая когда-то казалась ему самой красивой в Атолле. За три дня Лана постарела сильнее, чем за прошедшие десять лет. Надо было бы спросить ее о причинах. Но Атэ подозревал, что знает ответ на этот вопрос, потому трусливо молчал.
Больше всего он нуждался в таком человеке, как Лана, чтобы обсудить проблему Рэны. Но заговорить о ней с Ланой было бы предательством по отношению к жене.
Когда Атэ доел, Лана все так же молча собрала со стола посуду и удалилась на кухню. Атэ же встал и направился к спальне – нужно было переодеться перед походом к Артарию. Особо мудрствовать он не стал: свежая рубашка, камзол поприличнее того, что был на нем… Брюки годились и так, но Атэ решил сменить их тоже.
Уже в коридоре он столкнулся с Ланой и, приобняв её за плечи, нежно поцеловал в лоб.
Лана ничего не сказала.
Атэ молча вышел.
* * *
В кабинете Артария Атэ не был довольно давно – обычно магистру хватало письменных отчетов. Атэ беглым взглядом оценил обстановку. Ничего не изменилось: все те же дубовые шкафы, два кресла, камин. Артарий сидел у огня, столь уместного этим дождливым летом, и потягивал темный портвейн из невесомого, зауженного кверху бокала.
– А, капитан, заходите, присоединяйтесь, – сказал он, указывая на столик у стены, где стояла внушительная батарея бутылок.
