— Как там твой профессор?
— Профессор — хорошо. Я — плохо.
— Рассказывай! У меня все равно никого нет. Тухлая смена. Одно пробитое колесо и сигналка с глюками. Прикинь, баба два часа в тачке просидела! Ждала, что двери сами чудесным образом откроются. Я ей говорю: «Надо диагностику по полной делать». Она мне: «Нет, я тороплюсь. Разблокируйте двери». А аккумулятор…
— Жень, — остановила ее сестра. — На слове "рассказывай" надо было остановиться и слушать меня. В общем, я решила больше не встречаться с Андреем.
— Я даже не спрашиваю почему. Мне больше интересно как? Если вы работаете вместе.
— Тут такое дело… — Маша сделала паузу и вздохнула. — Он не знает, что мы вместе работаем.
— Это как?
— Он не знает, что Мариам и Мария Владимировна это один и тот же человек.
— Он у тебя слепой что ли? — хохотнула Женя.
— Мы на работе ни разу не виделись. Я его избегаю.
— Эм-м… А зачем?
— Сначала хотела поиграть, потом позлить его, потом стало страшно, а вчера… А вчера он сообщил, что не сильно будет страдать, если мы больше не встретимся. Кстати, у меня вчера был секс, — Маша вздохнула. — Очень хороший секс… А завтра я спрошу декана, как мне уволиться.
— Мариам, ты такая дурочка, что я таки не уверена, что мы родственники, — Женя пародировала бабушку. — Вы в нашем миллионном городе умудряетесь на каждом углу сталкиваться! Разве это не судьба? Или ты что, переезжать собралась, лишь бы его больше не видеть?
— Я пока решила попробовать прожить хотя бы пару дней, не думая о нем.
— Ну, попробуй, — хмыкнула сестра. — Заранее говорю, что не верю в успех этого предприятия. O, я пошла! Там бабу с сигналкой на эвакуаторе привезли. Говорила же, надо машину оставлять, диагностику делать. А аккумулятор…
Женя отключилась, не договорив и не попрощавшись. Ее ждала любимая работа и полное отсутствие душевных терзаний. Сестра сама выбирала мужчин и сама же ими крутила, как гайками шкива. Впрочем, ее подход к отношениям тоже не принес ей большого успеха на этом поприще.
Мариам уселась на подоконник, сонно уставившись на знакомый пейзаж. Окна бывшей детской комнаты выходили на парк. Были видны верхушки сосен и покрытое инеем колесо обозрения, которое Женя в детстве звала «колесом оборзения». Девушка закрыла глаза, вспоминая, как Нагорный бродил по двору театра, ожидая ее появления. Как-то глупо все получилось… В самом начале Маша была так воодушевлена, буквально летала на крыльях. А теперь готова была рыдать от собственной глупости и страха.
