– Да тихо ты! Генуг! Киндер нихт капут. Гитлер капут. Ферштейн?
Немец обмяк, опустился на свой ящик, прикрыв лицо ладонью. Немка тонкими, прозрачно-синеватыми пальчиками потрогала коричневый русский хлеб, с жалобной улыбкой взглянула на Димку и зашептала опять то же самое:
– Данке шен, данке шен…
Димка почти выбежал из комнаты, чуть не упав перед дверью, споткнувшись о чьи-то ноги. За дверью было тихо и черным-черно. Дождь кончался. Дмитрий поднял голову, на лицо сыпались лишь мелкие капли. Он посмотрел на небо и увидел в облаках синие просветы. Там светились яркие звезды, и от них на землю струилась величавая тишина. «Неужели и там бывают войны?» – вдруг подумал Димка, но тут же криво усмехнулся, обругал себя сквозь зубы и полез за брезент машины спать.
Он уцелел на этой войне.
«Брестский курьер». 1993 г. № 18 (114) от 7 мая.
