— А у вас есть... — хочу я спросить про стиральную машину, увидев серый комок тряпок на кровати, но вместо этого у меня вырывается сдавленное: — Бве, извините... есть ли... бве...
Я зажимаю рот с носом, отворачиваясь от комнаты. Не могу говорить.
Басанти смотрит на меня, нахмурив брови и приоткрыв рот. Так обычно смотрят на мужчин, которые предложили на первом свидании выпить пива в парке на лавочке. С легким недоумением и презрением.
— Ты что, беременная? Слышь, Одуван, тебя вышвырнут с работы, если ты тут начнешь ходить с пузом...
— Тут воняет, — выдавливаю я. — Стиралка-то тут где? Хочу простирнуть белье.
Она запрокидывает голову и начинает радостно хохотать, словно я сказала что-то очень смешное.
— Это тебя Альфа так выдрал, что ты лыка не вяжешь сейчас? Одуван, очнись. Ты на Палармусе, а не на Крайтоне. Давай располагайся. Простирнуть постельное можешь в речке-говнюшке, вниз по улице. Через десять минут жду тебя внизу. Приведи себя в порядок. Если ты думаешь, что из-за Альфы я позволю тебе прохлаждаться — не угадала. Будешь на кухне работать. Стиральная машинка, — фыркает она и снова начинает угорать. Потом разворачивается, выходит за дверь, и я еще долго слышу ее удаляющийся и радостный хохот.
Че-ерт.
Какой, мать его за ногу, Палармус, и что это вообще такое? Одно понятно — тут есть стиральные машинки. Уже хорошо. Но конкретно в этом месте их нет. Плохо.
Я несколько минут еще стояла, слушая дикие крики снизу, непонятный, дружный грохот, словно по деревянному полу топают ногами бессмертную «We will rock you», а потом, задержав дыхание, медленно зашла в комнату.
Окно тут было без стекла. Через распахнутые ставни на тусклую лампочку летели комары. Я подошла к окну и осторожно выглянула наружу. Черт, похоже, я действительно в каком-то средневековье. Вокруг сплошь серые, деревянные дома, утоптанные ногами дороги без асфальта, а на соседнем доме я замечаю деревянную вывеску с выжженными буквами «Алхимия Голденваля», которую подсвечивал замасленный подвесной фонарь. Откуда-то издалека донеслось ржание лошадей.
— Боже мой, — повторила я, нервно вытирая губы. Замечаю крохотное зеркальце в углу и подхожу к нему, наклоняясь и рассматривая себя, щупаю молодое, упругое лицо, приговаривая: — Да кто ты такая и какого черта я в тебе делаю?
— Самира, — странный холодный шепот, словно дуновение ветра, заставляет меня ошалело замереть перед зеркальцем с распахнутыми глазами. Я медленно выпрямляюсь, оборачиваясь. Хотя этого мне вообще не хочется делать.
