– Нет, – отрезал Говард.
Что – «нет», Джессика так и не узнала, потому что первый удар выбил воздух из лёгких. Кулак одного из охранников врезался под ребро, и раньше, чем Джессика успела сделать вдох, последовал второй.
Люди Богарта работали с механическим равнодушием машин, и, если бы у Джессики было время думать, она подумала бы, что они выполняют такую работу не в первый раз. Никто не ставил задачу причинить ей боль – человеку, наносившему один удар за другим, было попросту всё равно.
Джессика не знала, сколько они работали над ней; тело пылало огнём, лёгкие затопила боль. Только когда что-то в груди хрустнуло, голос Говарда в двух шагах произнёс:
– Достаточно.
Джессика на мгновение обрадовалась, что это конец, но тут же следующий удар обжёг болью её лицо. Потом ещё один, и ещё.
Джессика тихо застонала: она хотела выругаться, но на это не хватило воздуха, а тем временем ещё один удар пришёлся в плечо.
И, к своему удивлению, Джессика обнаружила, что рада испытывать эту боль. Рада потому, что она не давала чувствовать горечь, залёгшую на дне души. Она моталась на стуле, как тряпка, не пытаясь сопротивляться, не пытаясь сжать кулаки и тем более – дать отпор. Просто наслаждалась бессилием и отсутствием выбора, которые, наконец, настигли её.
Когда же дверь открылась и на пороге показался Курт, Джессика подумала: «Всё. Вот теперь точно придёт конец».
В руках Курт держал пистолет. Он медленно приближался и остановился так, чтобы видеть Джессику – а Джессика видела его.
– Спасибо… – прошептала Джессика разбитыми губами.
– За что?
– За то… – Джессика закашлялась, – что пришёл посмотреть на меня ещё раз. За то… что сделаешь это сам.
Курт отвернулся, ничего не говоря.
– Начинаем, – сказал он и вошёл в темноту.
Джессика думала, что её снова будут бить, но один из охранников просто вздёрнул её за волосы, заставляя смотреть в невидимую камеру. Так длилось несколько секунд. Затем рука палача исчезла, и Джессика снова обвисла на верёвках. Курт стоял и смотрел, и это было мучительнее всего – осознавать, что тот смотрит на неё и ему всё равно.
– Курт… – позвала Джессика. Слова давались с трудом.
– Да, – прозвучал спокойный голос в тишине.
– Если он откажется… – Джессика снова закашлялась, и грудь сдавила боль. Наконец, когда приступ прошёл, она продолжила: – Убей меня. Сам. Как хотел.
– Слишком много красивых слов, – так же спокойно произнёс Курт. – Знаешь, в чём твоя беда, Джессика?
– Я тебе солгала?
