И строить из себя глупую имбиалу я не стану. Если ей что-то нужно именно от меня, то пусть выкладывает, выкручивается и все оставшееся. Что там у неё дальше по порядку?
А я посижу и послушаю. Возможно, Коул Перей, его жена и по совместительству дочь этой женщины и Минерва Сицил не согласились бы со мной. Набросились, связали да вскрыли бы черепушку этой дамочке.
Но их здесь нет, а я есть. И у меня собственное представление об общении с подобными. Пока вроде как получается неплохо. В остальном подстроимся. Так думаю.
– Трис, Тобиас, все очень вкусно, но нам с Веном надо немного прогуляться. Позволите?
Чуть со смеху не свалился, но благодаря многолетней выдержке на лице лишь появилась едкая усмешка. Очень вкусно все, но на столе не стояло ни одного блюда, а ее жалкие попытки казаться приветливой и вежливой выглядели глупо.
Мои родители переглянулись, и между ними состоялся тот самый диалог, которому позавидует любая пара. Когда все без слов понятно. Они кивнули друг другу и синхронно поднялись.
На лице папы, как всегда, нельзя было прочесть никакую эмоцию кроме радушия, а вот мать не скупилась на выражение чувств. Впрочем, как и всегда. Только делала она это тоже по-своему, вежливо.
Поджала губы, повела плечами и, не говоря ни слова, пошла в направлении лестницы, соединявшей дома на деревьях. И вот спустя пару мгновений я спокойно развалился на самодельном диване и вопросительно задрал бровь в ожидании начала разговора.
Вери Лавли не стала откладывать его в долгий ящик и приступила. Только это было слишком неожиданное даже для меня начало:
– Вчера мир огласился рождением алого наездника. Он пришёл к нам, и теперь все семь полисов должны бросить все усилия, чтобы найти его. Он будет отмечен Даром осязать. Венус, этот ребёнок должен выжить, чего бы это нам ни стоило.
Прошёл ровно месяц, как мы покинули Монстдар и стали жителями странного района отщепенцев в Оринтадаре. Целый месяц новой жизни, необычной и ежедневно сложной. Но такой счастливой!
– Лира, Лира! Покажи ещё! Мы хотим ещё!
Стайка ярких удивительных малышей снова и снова требовала, чтобы я касалась их тел и вызывала щекотку каждой клеточки. Что с радостью и делала. Дети хохотали, а я радовалась как никогда.
– Ещё, ещё!
Они вопили, и прохожие, идущие мимо, тоже не могли сдержать улыбки. Люди здесь были совершенно другие: более открытые, более душевные.
Месяц назад они приняли нас с распростертыми объятиями, хоть и не сразу. Отцу тут же дали работу в общине, мне поручили заботу о малышах, пока не обучусь чему-то более полезному.
