Я захлебнулся словами. Трудно говорить с гудящей головой, знаете ли. Увидел, как Елена размахнулась второй раз, и на автомате поймал ее руку. Потом другую. Девушка дернулась, но я прижал ее к стене всем телом.
Мы стояли совсем близко, тяжело дыша, и смотрели друг другу в глаза. Впрочем, я видел много чего еще — черные брови вразлет, длинные пушистые ресницы, губы! Какие у нее губы! Я облизнул свои — во рту мгновенно пересохло, а в паху снова заныло. Я настолько живо представил, как вхожу в эту женщину прямо сейчас, а она отдается мне вот с такой же страстью! Елена вспыхнула. Видимо, желание в моих глазах читалось слишком явно. Впрочем, она могла почувствовать кое-что еще: я прижимался к ней довольно сильно, а предательское мужское естество наглядно показывало, чего именно я хочу.
— Отпусти, — тихо, но с отчетливой угрозой произнесла Елена.
— А то что? — усмехнулся я.
— А то получишь еще, — она с вызовом смотрела на меня. Я не знал, как поступить дальше. Чудовищно хотелось ее поцеловать. Но я понимал, что тогда она возненавидит меня навечно, а это в мои планы уже не входило. Я нехотя отпустил ее. Она потерла запястья, и я начал остывать.
— Прости, больно?
— Не больнее, чем тебе, — усмехнулась она, кивнув на мое лицо.
— Да, ты классно меня приложила, — улыбнулся я, осторожно ощупывая скулу. — Что там? Будет синяк, наверное?
— Там такая четкая багровая ладонь, очень красиво получилось, — в глазах Елены уже плясали смешинки.
— Мда… Ну что ж, заслужил, наверное.
— Заслужил, — она снова стала серьезной. — Что на тебя нашло?
— Сам не знаю. Увидел, как вокруг тебя вьется этот… Потом еще и поцелуй… И голову сорвало.
— Иннокентий? — Изящные брови Елены удивленно взлетели вверх. — Да он вокруг всех девушек вьется! Это наш местный общий поклонник, совершенно безобидный и немного не от мира сего. Он забудет обо мне уже завтра.
— Но он подарил тебе дорогую вещь! — возразил я. — И ты приняла! Для большинства мужчин это значит согласие. Причем, на многое.
— А для него нет. Он очень богат. Не сам, конечно, его родители. Он хороший человек, добрый и наивный, как ребенок. И всем девушкам дарит сапфировые серьги. Его отец владеет несколькими ювелирными магазинами. Но Кеша почему-то любит именно сапфиры. Конечно, я взяла, иначе он ходил бы печальный весь вечер и плакал, а серьги выбросил бы. У всех девушек тут уже есть такие же сережки. А у некоторых и не по одной паре.
— Правда? — я был ошарашен. Как я мог предположить такое?
