Выйдя из ратуши, Ната торопливо расстегнула ворот блузки. Ей было душно. Она медленно пошла вдоль улицы в сторону берега. Ната не могла объяснить того иррационального отвращения, которое испытывала к идее Арты. Εщё три дня назад она не посмела бы так откровенно хамить своей благодетельнице — ведь Арта дала её жизни новый смысл. Впрочем, кому она лгала… Она бы и сегодня могла быть куда вежливее, если бы не проклятые сны, которые терзали её уже не первый день. Она боялась даже представить себе, как Рэн мог существовать в этой тьме изо дня в день, без надежды на свободу.
Рэн… Арта дала ей сутки. Так мало… И так много. Ната совершенно четко понимала, что произойдет, когда они закончатся. Давить на Рэна, вынуждая его добровольно пойти в руки к Арте, она не могла. А раз маг сам не явится во Дворец правосудия, то за ним, как и сказала магистр, придут. И в этом случае стоять в стороне Ната не собиралась ни минуты. Чем это могло кончиться для неё, было предельно яснo. Α значит, следовало снять с души все, что висело на ней старыми невыплаченными долгами. И позаботиться о тех, кто был ей дорог.
Для начала Эйр. Да.
Ведьма добралась до конюшни, взяла коня, и вскоре конь её уже рысил в сторону дома, который в течение последних лет Ната привыкла считать своим. Эйр её появлению удивился. И, похоже, обрадовался. Надежда, которая сверкнула в его взоре, ударила Нату больнее, чем она могла ожидать. Начать разговор стало ещё сложнее. Она мялась, отводила глаза, но потом, когда Карти уже убрала со стола, все же заговорила.
— Я должна тебе сказать… Я уеду. Должна уехать.
Оживление слетело с лица Эйра последним осенним листом.
— Уедешь… Прямо сейчас? Или… утром?
— Сейчас. Так надо. Дело, которым я занята…
— Дело…
— Эйр!
Ната заподозрила, что Эйр её не слышит.
— А я? Я снова должен буду ждать?
— Эйр, будет слишком опасно, если я…
Он решительно взмахнул рукой, прерывая её.
— Я ждал тебя с войны, Ната. Знаешь, как было страшно? Когда всё кругом горело, а мы с Карти сидели взаперти и не знали, открывать дверь на стук или нет: ведь там могли быть тёмные — а могла быть ты. Я ждал тебя, когда ты выбирала меҗду жизнью и итой. Потому что думал, что жизнь — это ты. Ты думаешь, я такой добрый, что стал бы носить припарки и менять бельё другим? Кому-то, кроме тебя? Нет. Я любил тебя. Но когда ты разделалась со своей самой большой страстью, что получил я? Я остался ждать, пока ты искупала свою призрачную вину перед всем миром. Перед всем миром, Ната, а как насчёт меня? Мне было одиннадцать, когда наши судьбы связали, и я не жалел. Я думал, чтo мне дoсталась самая лучшая на свете невеста. Но ожидание началось даже раньше, чем мы обвенчались, и оно не кончается до сих пор. Сначала я ждал твоей любви, потом просто тебя. Я старею. И у меня нет никого. Ни детей, ни друзей. Ни тебя… Но ты пo-прежнему заставляешь меня ждать. Чего?
