Запряжённая в двойку карета стояла неподалёку. По сравнению с той полицейской повозкой это был просто шикарный лимузин.
Твою мать, доигрался, называется… Повинуясь порыву, я протёр перстенёк на пальце — пёрышко больше не горело. Жжёный псарь, и это Ловец Удачи?!
Лошади фыркали, а всадники на них осторожно смотрели на меня, боясь пускать животное по камням. Они то и дело вскидывали голову вверх, боясь ещё одного обвала.
— Господин Вепрев! Вам надо взглянуть! — громко крикнул один из них.
В карете вдруг распахнулась дверца, оттуда спрыгнул мужчина. Довольно молодой, с чёрными длинными волосами, связанными в хвост, и с выразительно длинным носом.
Тоже холёный, одним словом, в шикарном расшитом камзоле. Он быстро прошагал по траве до самых камней…
— Твою луну, Василий, — он поставил ногу в полированном кожаном сапоге на валун, вытащил портсигар, сверкнул пальцем по сигарете и закурил, — Ну, здравствуй, горе-братец.
Я машинально потянулся к карману за ножом, но тут всадники спрыгнули на землю. У многих засветились руки.
— Столько времени прошло, Вася, а мозгов у тебя не прибавилось, — засмеялся носатый.
* * *
Я ехал в карете, связанный, и хмуро рассматривал своего якобы брата. Ну совершенно он непохож на Василия… ну, то есть, на меня. Какой же он брат, если должны быть общие черты?
Тот в ответ с улыбкой рассматривал меня.
— Убьёте? — спросил я наконец.
— Учитывая, почему ты от нас сбежал, это самый глупый вопрос, который я от тебя надеялся услышать, — черноволосый, покручивая в руках мою родовую вещицу и время от времени шумно нюхая её, усмехнулся, — И скажи честно, неужели ты надеялся, как Ульян Зумакин, самостоятельно овладеть техникой Пса, при этом являясь «пустым»?
Кто такой Зумакин, я не знал, но прищурился, с новым интересом рассматривая артефакт в руках. Значит, я был прав, это и есть Пёс, который был так нужен Плетнёву.
И что это ещё за техника, которой мой Василий так хотел овладеть?
— Тебе же ещё в детстве сказали, что шанс твоего пробуждения просто мизерный, — со скукой произнёс Вепрев.
— А точно ли я пустой, а, братец? — ехидно спросил я.
Тот вздохнул, потёр подбородок.
— Честно, не ожидал, что в каком-то Мухосранске… извини, Маловратске, смогут рассмотреть «вето». Значит, это тот оракул тебе сказал, да?
Я промолчал, потому что не знал, о каком оракуле идёт речь. Но то, что «вето» — это запрет, было мне хорошо известно.
— Ну, это он зря, конечно, дольше бы прожил, — поморщился Вепрев, — Ты чего там натворил в Маловратске, а, братец?
