После непродолжительной тишины, нарушаемой лишь икотой священника. Он, наконец, продолжил обряд.
— Кольцо, — шепнул веровник, обдав меня свежим перегаром, и я поморщился.
Проклятье… А вот о кольце я совсем забыл! Быстро стянув с пальца свой перстень с рубином, который и свёл меня с Элис, я повернулся к своей невесте.
Ее руки дрожали от волнения, а глаза смотрели на меня испуганно и влюбленно.
Я же переживал только за то, какое наказание мне придумают Боги за столь смелый шаг и неповиновение.
Я перехватил ее руку, и надел на тонкий безымянный палец свое кольцо, которое было ей ой, как велико… Отметив, что возможно именно эти красивые пальчики уже утром сомкнуться на моей шее.
Сильный раскат грома заставил присутствующих вздрогнуть. Крупные капли дождя забарабанили по крыше.
— Ой-ой… — покачал головой Руфин. — Боги гневаются…
Веровнику это тоже совсем не понравилось. Он поднес свой огромный амулет к нашим головам и замер.
— Продолжайте, — громко объявил я, чувствуя, как на меня накатывает непонятная слабость.
— Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловаться.
Я коснулся теплых губ Элис именно в тот момент, когда от нового раската грома задрожали стены маленького дома.
Руфин хмыкнул за моей спиной, а травница тут же загремела бутылочками со своим зельем, бурча что-то под нос.
Моя маленькая воровка дрожала, как осиновый лист.
Я же чувствовал дикую слабость… Словно этот обряд выжал из меня все силы.
— Пей, девочка! — раздался хриплый приказ вместо поздравлений, и травница протянула свои морщинистые руки к Элис, протягивая ей огромную деревянную чашу.
— Что это? — в голубых глазах моей новоиспеченной супруги застыл испуг.
— Зелье силы, — солгал я. — Пей.
Черные глаза травницы замерли на моей персоне. Она смотрела на меня с осуждением и неприязнью, явно недовольная моим поступком.
Элис сделала несколько глотков и поморщилась.
— Пей до дна, милая, — я подтолкнул к ее губам чашу. — Путешествие долгое и силы тебе пригодятся.
— Невкусно.
— Пей! — в один голос прокричали Руфин, травница и я.
Элис нахмурилась и обвела нас недовольным и подозрительным взглядом. Но все же послушно поднесла чашу к губам и допила содержимое.
— А когда оно начнет действовать? — спросил, склонившись к старушке.
— Утром будет как новенькая. Но ты — подлец. Пусть она у меня переночует, чтобы ты снова не воспользовался ее состоянием.
— У вас? Вы хотите, чтобы моя жена переночевала у вас? — спросил специально очень громко.
