Звонкая пощечина разрезает воздух. Замахиваюсь еще раз, но он перехватывает мою руку, пальцы в его крови. Целует ладонь. Поднимает на меня взгляд. От карих глаз по-прежнему веет холодом, но там внутри, где-то очень глубоко, полыхает пламя. И я лечу на это пламя как мотылек. Понимаю, что сгорю… нет сил остановиться.
— Ненавижу… — ударяю другой рукой его в грудь.
— Еще раз повтори, — прижимается ко мне плотнее, снова нависает, придавливает к холодильнику. — У тебя это потрясающе выходит…
— Ненавижу… Гад… Предат… — а дальше мир замирает, наши губы сливаются в поцелуе.
Все те чувства, что искрились вокруг нас, обиды, ненависть, страсть, любовь, смешались в такой коктейль, который не подконтролен ни мне, ни ему.
Еще раз. Один только раз. Я дотронусь до любимого тела. Утону в его ласках. Растворюсь в нем на одну ночь. Я буду себя корить, безусловно, пожалею, но сейчас любовь побеждает все, сжигает горечь обид, разрушает ледяной панцирь. Торжество чувств правит нами, огонь гнева больше не обжигает, он соединяет, показывая, что может быть только между людьми, у которых сердца бьются в унисон.
После той ночи наступило шаткое перемирие. Я не нашла в себе сил отказаться от него. Мучаюсь угрызениями совести, понимаю — это неправильно. Нет будущего у таких отношений. Любовница никогда не станет женой. Это моя иллюзия счастья. И я как сумасшедшая упиваюсь ей. Наслаждаюсь моментами рядом с ним.
Подсознательно отдаю себе отчет — это агония. Я вдыхаю последние глотки воздуха, пропитанные Владом. Краду у судьбы мгновения счастья. Стараюсь запечатлеть в памяти мельчайшие детали. Ведь вскоре у меня ничего не останется кроме воспоминаний и нашего сына. И рядом с этой горькой уверенностью в скором крахе моей любви, во мне расцвела слепая надежда. А вдруг все может быть иначе?
Я мечтаю, что в один из дней Влад придет ко мне и скажет, что остается навсегда. Признается в любви. И мы вместе будем с нетерпением ждать рождения сына. Я так хочу для своего малыша полной семьи. Чтобы он с первых минут жизни всегда улыбался, ощущая безграничную любовь папы и мамы.
Даже несмотря на наше перемирие, все уже не так как раньше, иначе. Мы мало говорим, от Влада веет холодом и отчужденностью, и при этом он все равно остается внимательным. Часто смотрит странным изучающим взглядом, словно хочет залезть мне в голову. Он щедр, часто присылает машину с водителем, и меня возят на шопинг в торговый центр. Ограничений по тратам нет. Только мне не нужны подарки, если нет главного. А так я еще больше ощущаю себя продажной. Может, он этого и добивается, подчеркивает, таким образом, мой унизительный статус?
