Он рванул на своей груди рубаху и я увидела страшные раны, успевшие воспалиться на его груди.
— Ты не приняла нас и нашу силу, и теперь мы с братом обречены на вечные страдания.
С братом? Так они братья?
— Но ты можешь нам помочь. Всего два слова, и мы спасены. А ты вернешься в свою семью.
Я скорее чувствовала, чем видела, что за границей купола что-то происходит. Мелькали тени, слышались крики и вспыхивали в ночи яркие вспышки. Блондин стоял, широко расставив руки, и все еще удерживал кокон, по всей видимости, защищавший нас от тех, кто назвался моей семьей.
— Врешь, — не поверила я.
Если честно, то я не знала, что делать. Что за слова? И отпустят ли они меня? Можно ли им верить?
— Клянусь, — он будто услышал вопросы, которые я задавала сама себе. — Отпустим. Но помоги и ты нам.
— Что за слова?
Медленная, чертовски соблазнительная улыбка расцвела на его губах. Я мысленно уже согласилась, и он это понял.
— Выходи, — скомандовал он, но и не подумал подняться с колена. Зато теперь мне было хорошо видно, как находившиеся за куполом люди поливали огнем этот самый купол, целясь так, чтобы не попасть в меня.
Я подчинилась. Но не потому, что он мне это приказал. А потому, что мне стало очень важно, чтобы они выжили. Почему? И сама не знаю.
Утопив кнопку, спрятанную на стенке саркофага, я продолжала смотреть в его глаза, пока исчезал между нами стеклянный барьер.
Пугливые мурашки пронеслись вдоль позвоночника, сердце трепетало в такт их торопливым шагам.
Но никто на меня не накинулся, ничем меня сверху не придавило. Мужчина лишь подал мне руку и помог встать. И только после этого, не выпуская мою ладонь из своей, встал и сам. Он подвел меня к своему брату. Ноги предательски подрагивали, в горле пересохло.
Блондин немного опустил ладони, брюнет положил свою ладонь поверх его. Взглядом предложил мне сделать то же.
— Суоми, не делай этого! — "Невозмутимый" явно заволновался.
— Суоми. Какое странное имя, — дрогнули в улыбке кончики губ блондина.
— Ваш брат обещал меня отпустить. Клянитесь.
— Клянусь, — кивнул блондин.
Меня не покидало ощущение, что эти двое сейчас водят меня за нос. Но слишком уж были страшны раны на их груди. Да и ярость моей "семьи" вряд ли пройдет для них бесследно.
Я вложила свою ладонь в его, брюнет все еще держал меня за руку. Купол над нами напряженно гудел и искрил, не позволяя приблизиться к нам.
— Тебе нужно будет лишь сказать: "Я принимаю".
— Ты принимаешь нас и нашу силу, Суоми? — спросили одновременно братья.
