– Шела, неужели ты думаешь, что я желал дяде Рудольфу смерти? Но ты же знаешь, что это не так.
Не так? Разве? Хотя, что-то такое Эспин уже говорил мне возле аэроклуба. А как болезненно он расставался на перроне с Сигни… Что ж, пожалуй, я сильно погорячилась, когда выдвинула ему столь серьёзные обвинения. Будь дядя Руди жив, сейчас Эспину не пришлось бы расставаться с Сигни, чтобы ехать со мной в Кваден. И жениться на мне его бы тоже никто не обязал. Выходит, смерть дяди Руди сковала Эспина по рукам и ногам не меньше, чем меня. Зато распахнула перед дядей Густавом окно безграничных возможностей.
– Твой отец… – хотела было сказать я, но Эспин тут же возразил:
– Я ничего об этом не знаю. А если бы знал, неужели думаешь, что не помешал бы?
Да, теперь верю. И всё же…
– Дядя Густав мог бы просто ничего тебе не говорить.
– Не говорить о чём? Что подкупил Ялмара Толбота и заставил его влететь в туман и погубить своё стометровое детище? Брось, Шела, ни один вменяемый авиатор не будет подстраивать катастрофу воздушного судна, на котором сам же и летит. Это просто глупо. К тому же исход таких махинаций невозможно предугадать.
– Но ведь командир Толбот обманул всех, сказал, что дядя Руди сгорел вместе с дирижаблем, а на самом деле…
– Мы не имеем ни малейшего понятия, что случилось на самом деле. Но, знаешь, у меня тоже есть немало вопросов к командиру Толботу. Когда в Квадене у нас выдастся свободное время, обязательно наведаемся к нему в гости. Пусть только попробует уйти от разговора о падении дирижабля.
– Разве Ялмар Толбот ещё не вернулся домой, во Флесмер?
– Разумеется, нет. Не только у тебя и меня есть вопросы к нему. Журналисты тоже жаждут выяснить, что случилось с дирижаблем на самом деле. И не только с ним. Так что сейчас командир Толбот отсиживается на Собольем острове, ездит на охоту и рыбалку в дальние угодья, лишь бы не попасться на глаза заезжим писакам. Но, будем надеяться, что нам с тобой улыбнётся удача, и мы застанем его в Квадене.
– Ты и вправду хочешь разобраться во всём, что случилось с дирижаблем и дядей Руди?
– Он ведь и мой дядя тоже.
После этой фразы я почувствовала, что лёд начинает понемногу таять. Эспин убедил меня в своей правоте и искренности. И всё же одно обстоятельство по-прежнему не давало мне покоя:
– Тогда кто тот человек, что пытался выяснить, в каком купе я еду?
– Понятия не имею.
– Но ты точно не причастен к его появлению?
– Зачем мне подсылать к тебе кого-то, если я сам еду в этом поезде вместе с тобой?
