— Это сад мессира Слу, — заметил один из магистров. — Он любит эксперименты с растениями. Вот бедняжка и попалась!
Так значит именно своему будущему учителю я обязана столь фееричным появлением перед достопочтенными мужами Коллегии. Вот спасибо ему, натуралисту!
— А ваш мессир Слу большой затейник! — стоящий передо мной светловолосый маг опустил уголок рта. Вернее, приподнял, ведь я же вишу кверху ногами!
Кровь в висках стучала всё громче, конечности затекали. А эти остолопы стояли и таращились на меня, как на фривольную инсталляцию в музее слегка потрёпанного искусства.
— Может, вы будете так любезны снять меня? — возмутилась я. — Или нравится смотреть, как девушка мучается?
И красноречиво задрыгалась, стараясь при этом сохранить положенную леди элегантность. Это с задранной юбкой, ага.
Сереброволосый взглянул на побег, что крепко меня держал, взмахнул рукой, словно что-то перерубил — и моя ловушка разжалась. С тихим писком я рухнула вниз, успев подумать, что вот сейчас расшибу себе голову — и всё, ни забот, ни хлопот, знай себе попивай кашку через трубочку. Но вдруг, перевернувшись, упала прямо в уверенно крепкие руки.
— Созрела, — выдал дружок «седого», самодовольно ухмыляясь.
— Благодарю, но пустите! — я сразу попыталась вывернуться из довольно настойчивых объятий.
Хмуро глянула на спасителя — и тут до меня дошло. Тёмный. Как пить дать: в магии и магах я теперь разбиралась гораздо лучше, чем несколькими месяцами ранее.
Правда, попался мне какой-то неправильный тёмный. Я слышала, что они все брюнеты или шатены — совсем как тот, второй, что стоял позади, внимательно меня разглядывая.
Этот же словно снегом присыпан. Но кожа не бледная, скорее загорелая, брови и ресницы чёрные, как и глаза — от этого его волосы казались ещё более удивительными. А вкупе с выразительными скулами, хищно тонким носом, иронично изогнутой линией притягательных губ всё это складывалось в крайне впечатляющий портрет моего недогероя.
«Недо», потому что момент спасения значительно смазался предшествующими ему насмешками.
— Опасно гулять в одиночестве по незнакомым местам, — проговорил маг, опуская меня на землю.
Ступни покалывало, они ещё плохо чувствовали опору, а потому я невольно удержалась за предупредительно поданную мне руку. Ладонь тёмного оказалась вполне себе строгой — такое на ум пришло слово. Пальцы длинные, выразительные, как у пианиста, кожа хоть и гладкая, но по-мужски жестковатая — сразу понятно, что не тяжким трудом он себе хлеб добывает, но и в бездельи не прохлаждается.
