Паладин не отзывался достаточно долго, чтобы Камилла всё-таки подняла на него глаза. Лицо Патрика Блаунта оставалось серьёзным и спокойным, когда он ответил:
— Я — не лучший советник, ллейна Камилла, ведь у меня нет никакого опыта… Но думаю, что любовь — это когда каждый вечер у меня из мешка воруют шоколад, а я продолжаю класть его на одно и то же место.
Народ в столице оказался пуганый и деловитый, да и кошельки носили в поясах, так что не подобраться. Едва не попавшись страже в сутолоке на местном рынке, Камилла отчаялась обрести дневной заработок, стащила с прилавка сочный персик и отправилась на пристань — наблюдать за прибывавшими в столичную гавань кораблями. Заход судов в порт Стоунхолд стоил баснословно, потому не каждый капитан мог его себе позволить, и не каждый торговец пользовался услугами столичной гавани. А ещё — столичная гавань не принимала суда с Островов.
Даже с Зелёных, давно освоенных Империей, с обширным приходом Храма Отца, откуда плыли пэр Доминик и сопровождавший его паладин Патрик Блаунт. Даже с Ближних, ещё не до конца изведанных, но споро осваиваемых, откуда прибыл молодой повар Густав. С Дальних Островов, известных только невольничьими рынками да дикими племенами и жуткими чудовищами, разумеется, кораблей не принимали даже отдалённые порты. Но и с Рыжих Островов, оплота контрабандистов, мародёров и бедных шахтёрских поселений, родины наследницы Эйросского замка, корабли зачастую разворачивали. Только две гавани и принимали — в Сорпигале и в крупнейшем городе королевства Айрон, славившейся свободной торговлей и необычайно сплочёнными гильдиями.
Сегодня же день в порту был явно неторговый. У пристани покачивался небольшой богатый корабль, и слуги сносили по трапу сундуки и тяжёлые узлы с вещами. Камилла, устроившись на ограде у самой кромки воды, обсосала персиковую косточку и прицельно запулила ею в воду, выбив несколько водяных «блинчиков». Местечко, которое облюбовала дочь Золтана Эйросского, оказалось востребованным: здесь в шумные дни торговали цветами, рыбой и пирожками, встречая прибывающих, но сегодня, ввиду единственного корабля, торгующих оказалось мало. Всего одна торговка цветов, сидевшая в порту до поздней ночи, и Камилла.
— Шла бы отсюда, — посоветовала сухонькая, но на удивление крепкая цветочница, — нашла, где кусочничать. За портовую девку ещё примут.
— А тебе что за дело? — без особого жара поинтересовалась Камилла, пристально наблюдая за богатыми тюками и ящиками. Тяжеленные… если и останутся без присмотра, не то что стащить незаметно — с места сдвинуть не получится.
