Император желает услышать "Да" | страница 23
– Ваш отец был наёмником? – переспрашивает военный.
– Да, – не моргая, отвечаю.
И буквально кожей ощущаю взгляд черноволосого в углу.
– Как же он работал с такой установкой? – усмехается мой дознаватель.
– Не особо успешно, учитывая результат, – произношу от души.
– И что было дальше? – складывает руки на груди военный.
– Помощница кухарки магией ветра подняла ножи в воздух и отправила их в меня, но я успела увернуться. А потом ударила её по позвоночнику: отец говорил, что это самое слабое место у человека! Он оказался прав, – отвечаю послушно.
И замечаю некоторое недоумение на лице военного. Кажется, он понятия не имел, как вообще на меня реагировать.
На меня и мои прямолинейные ответы.
– Какая… хорошая рассказчица, – протягивает черноволосый, поднимаясь со стула и как-то нехорошо улыбаясь, – прям сказочница!
Напряженно слежу за его медленным приближением, ощущая опасность.
Настоящую опасность.
– Всё, что сказала эта глупая служанка – чистая правда, – склоняю голову, добавляя в голос немного волнения.
Логика в моей легенде не нарушена. Отец, конечно, фигура спорная, но у кого в семье вообще нет секретов?..
– И часто ли глупым служанкам герцогини Даронской приходится сталкиваться с магами ветра?
Этот вопрос поставил меня в тупик.
…
Проклятье…
...
Слуги так не ведут себя! Я должна была испугаться и сделать вид, что всё произошедшее – счастливая случайность! Даже при наличии легенды про отца-наёмника!
Но я отреагировала иначе – во мне появилось желание показать Сати её место передо мной.
На полу. Без возможности держаться прямо.
Меня занесло, потому что я была не готова к презрительному отношению местных.
– Я… никогда не сталкивалась с ними. Но в меня частенько метали ножи… до моего поступления на службу к герцогине. Поэтому я не растерялась, – медленно отвечаю.
– Цаянок даже в герцогстве недолюбливают? – склоняет голову черноволосый, провоцируя на агрессию.
– Нет, там к нашему народу отношение вполне терпимое. Что касается моих умений уворачиваться от атак – отец тренировал меня, чтобы я могла выжить, когда он умрёт и перестанет меня защищать, – отвечаю, глядя ему в глаза.
Да, я уже не смогу притворяться пушистой овечкой. Но говорить правду, которая органично вольётся в мою легенду, могу долго, обстоятельно и убедительно.
– Не врёшь. Твоё сердце стучит ровно, – неожиданно ухмыляется черноволосый.
Он тоже может слышать стук сердца?..
Хотя «тоже» – это громко сказано: я могу слышать его только после приёма пилюль.