— Все мы ошибаемся, — у слепца сильный голос, его слышно издалека. — Такова наша природа и мы обречены совершать ошибки, а иногда и повторять. Лишь Спаситель не может ошибаться. Он говорил, что если человек оступился, помоги ему, если он совершил ошибку, то поправь, но не обвиняй, иначе всё повторится. Спаситель велел людям не только прощать друг друга, но и себя. Чрезмерное раскаяние может превратиться в клетку, из которой нельзя выбраться.
Он откашлялся и громко харкнул на землю.
— Спаситель любит всех своих детей и не желает им зла. Однажды Он предстал перед людьми воочию. Люди возрадовались, узрев Его, и начали возносить Ему хвалу, но Спаситель остановил их. Разве вы не видите, изрёк Он, что это я восхвалять вас должен. И начал Он восхвалять людей и возрадовались они ещё больше.
Поводырь посмотрел на Эйнара и что-то прошептал слепцу на ухо. Тот нахмурился.
— А теперь идите, добрые люди. Идите с миром.
Редкие зрители разошлись. За деревней раздался ещё один залп, довольно жиденький.
— Если ты храмовник, признайся сразу, — сказал священник.
— Я не храмовник, — ответил Эйнар.
— Значит, антрубер. Тем лучше, у грабителей руин есть хоть какая-то порядочность. Васур рассказал о вчерашнем.
— Он умеет говорить?
— У тебя память ещё хуже, чем у меня. А я точно помню, что упоминал об этом.
— И что он рассказал?
— О забытых людях в древнем бункере. О погибших ночью. Другие смертны, да. Но я не другой, я буду жить всегда.
— Что?
— Знает, от тупых вопросов люди тупеют, — слепец нахмурился. — Васур иногда говорит стихами. Мальчик расстроился. Этот мир несправедлив для таких, как он.
— Не только для него.
Священник хмыкнул.
— Так и есть. Я потратил всю молодость, говоря людям об ошибках Старого мира. Пока не понял, что никто не знает, что это за ошибки. Но они повторяются, а я видел слишком… не смейся.
— Я не смеюсь, — сказал Эйнар.
— А я видел слишком много трупов в своё время. Каждый из них считал, что прав именно он, но правда не всегда может спасти жизни. Те люди, что напали… у них своя правда, раз они готовы умирать за неё.
Васур отворачивался и пялился в землю, как стеснительный ребёнок. И как он видит через эти заросли волос?
— Он разбирается в руинах.
— Ты тоже.
— Он открыл дверь.
— Это не преступление, — слепец хохотнул. — По крайней мере, до тех пор, пока она кому-нибудь не принадлежит.
— Ты меня услышал. Вам надо быть осторожнее. Я рад, что ты не грозишь мне и ему костром, но твой поводырь — погонщик боевой машины. Если о нём донесут…
