Поморщившись, Эбигейл проигнорировала это, сделала глубокий вдох и убрала простыню в третий раз.
— Пресвятая Богородица, — прошептала Эбигейл, глядя на свое отражение в зеркале. Клянусь Богом, у нее была фигура, и к тому же сногсшибательная. Она бы убила за такую фигуру. Или сделала бы это, если бы уже не обладала ей. Лихорадка Денге была лучшей диетой в мире.
Она запахнула простыню, чтобы иметь удовольствие снова резко распахнуть ее — «Бах-бах!» а потом подпрыгнула, чтобы посмотреть, что при этом произойдет, и была рада видеть, что ее плоть не тряслась, как миска с желе или что-то в этом роде.
Эбигейл закрыла простыню, чтобы иметь удовольствие снова повторить свои действия.
— Эбигейл?
Она захлопнула простыню и повернулась к двери, с облегчением увидев, что она все еще закрыта. — Да?
— С тобой все в порядке?
— О да, я в порядке, — весело заверила его Эбигейл, направляясь в душ, чтобы открыть кран. — Я на минутку.
— Хорошо, — пробормотал Томаззо, и она услышала неуверенность в его голосе.
«Он, наверное, слышал, как она воет», — и подумал, что лихорадка повредила ее бедный мозг или что-то в этом роде. Эбигейл не была уверена, что будет возражать, если это произойдет. Это тело казалось справедливым компромиссом для некоторых ее мозгов.
«А может быть, и нет», — подумала Эбигейл со вздохом. Ей нравилось быть умной. Она не чувствовала никакой разницы, надеясь, что это не будет проблемой.
Уронив простыню на пол, она быстро повернулась к зеркалу, ее руки имитировали пистолеты. Сказав «Бах-бах», она притворилась, что стреляет в свое отражение. Затем она поднесла руку к губам, подула на указательный палец, который был «стволом пистолета», и сказала: — Обжигающе горяча.
— Э… Эбигейл? Тебе нужна помощь? — спросил Томаззо через дверь.
— Нет, — сказала она, быстро опуская руки. — Я в порядке. Обещаю. Я сейчас выйду.
Когда наступила тишина, она прикусила губу и скользнула в душ, чтобы быстро ополоснуться. В основном это было для того, чтобы укротить ее растрепанные волосы, но когда она поняла, что лихорадка оставила слабую, жирную пленку на ее коже, Эбигейл схватила гостиничное мыло и быстро намылилась. Тем не менее, она не заставила себя долго ждать и появилась в спальне через пару минут, с пушистым белым полотенцем, обернутым вокруг ее влажного тела, вместо простыни.
— Привет, — весело поздоровалась она, стараясь выглядеть беззаботной, когда вошла в спальню и остановилась.
Глаза Томаззо слегка расширились, когда он посмотрел на нее в полотенце, и его голос стал глубоким и хриплым, когда он ответил: — Привет.
