Случалось ли вам видеть когда-нибудь, как один человек (есть у меня такой приятель) на улице хватает за рукав другого, которого он видит первый раз в жизни, долго всматривается в него, сдвинув брови, и наконец говорит, отрицательно качая головой: «Не узнаю».
Так я, по возвращении в Ленинград, встретился со своей записной книжкой.
Разница была лишь в том, что я действительно думал, что знаю ее, а она оказалась незнакомой.
Два месяца я провел в реальном мире, среди людей, которые не теряли времени на отвлеченные размышления о морали и не придавали цвету своих штанов решающего значения. Простая и великолепная уверенность в правоте своего дела была их единственной философией.
Так разителен был контраст между ними и тем, что занимало меня до поездки, что я не стал бы, разумеется, продолжать эту повесть, если бы случай не столкнул меня с людьми, которые досказали ее за меня. Свидетели того, что случилось с моими героями, они просто лишили меня слова, и книга дописалась сама собой. Подобно зоологу, восстанавливающему по одной кости внешность исчезнувшего животного, мне оставалось только связать разорвавшиеся концы этой истории, для того чтобы представить себе и читателям все, что перешагнуло границу моих наблюдений.
Свидетелем этой главы был доктор Веселаго.
Я давно знаю этого человека. Он большой, белокурый, и, встречаясь с ним, я завидую душевной ясности северного человека, встречающегося со смертью, как со старым уважаемым гостем, другом отца.
Он рассказал мне со всей лапидарностью, которую я, к сожалению, не в силах сохранить, что, возвращаясь после какого-то утомительного заседания домой, он соскочил с трамвая у Публичной библиотеки и, обогнув театр, прошел по направлению к улице Росси.
Шел двенадцатый час, когда возвращающиеся из театров утраивают движение Ленинграда.
Поэтому он не обратил внимания на толпу, собравшуюся в проезде по левую руку от театра.
Но вскоре два конных милиционера появились из-за угла, оттесняя зевак крупами своих коней. Тогда любопытство победило усталость, и доктор перешел дорогу.
Придерживая кобуру, милиционер встал на колени перед люком. Крышка отскочила.
— Эй, есть тут кто?
Мужчина в кожухе, должно быть дворник, стоял подле него с веревкой в руках.
— Позволь-ка я, товарищ, — сказал он и перекинул веревку через плечо.
Доктор обошел верхового и заглянул в люк — темно и тихо.
— Вылезай, стрелять буду! — кричал милиционер.
