– Так приступим! – шпага Родриго прочертила в воздухе серебряную дугу и запела, встретившись со шпагой Инквизитора.
Толпа фанатов радостно взвыла, принимая происходящее за первоклассный перфоманс. Многие успели познакомиться с Родриго и теперь скандировали его имя. Охранники не знали, как реагировать, с одной стороны их ни о чем таком не предупредили, с другой – эти чудики в средневековых шмотках запросто могли оказаться частью представления. Они хотели вмешаться, но Саломе наслала заклинание на их разум – никто и ничто не должно отвлекать ее мужа от поединка.
Азарт битвы передался всему семейству. Дед Лугоши летал над сценой, раскинув плащ наподобие нетопыринных крыльев, и шипел на прожекторы. Гроб летал за хозяином и клацал крышкой, как зубами. Хейд материализовалась на сцене вместе с котлом. Огромным черпаком она мешала варево, выкрикивала заклинания и хихикала злобным ведьмовским смехом. Над котлом поднимался густой зеленый пар, а из него выпрыгивала разная мерзость и разбегалась по сцене. Малкольм ловил мерзость и тут же с утробным чавканьем поедал.
Мировые классики смотрели на все это, спокойно попивая пиво из пластиковых стаканчиков и куря самокрутки с подозрительной начинкой.
Музыканты «Сношения кишок», охренев от происходящего, застыли на месте.
– Какой херов дьявол вселился в твоих родственников? – спросил Навуходоносор.
– Слушайте, братья! – обратился к музыкантам Сет. – Моя невеста – ведьма, а ее родственники – нечисть. Инквизитор их давний враг и хочет уничтожить их.
– Но если они нечисть, то почему сами не нападут на Инквизитора?
– Потому что для дона Родриго поединок – дело чести! Именно он должен спасти семью, – Сет замолчал, что-то припоминая. Что-то важное про Инквизитора и музыку. – Но мы можем помочь, братья!
– Как?
– Да будет гребанный металл!
Дон Родриго был ловок и великолепен. Он отбивал атаки Инквизитора и слал воздушные поцелуи Саломе. Инквизитор же хоть и был седовласым, не уступал противнику в искусстве владения шпагой.
Внезапно сцена затряслась от гортанного рева, поднимающегося из глубин ада и возносящегося к темнеющим небесам. Мощный крик запросто мог расчленить плоть и разорвать на части барабанные перепонки. Толпа вторила реву, усиливала его, и он чудовищной звуковой волной накрывал поле метал-феста.
– Зверь рыкающий! – возопил Лугоши, вместе с гробом упал на пол сцены и вытаращился на сжимающего микрофон Сета.
Вокальную партию подхватили музыкальные инструменты. Две гитары, бас и барабаны звучали так, словно их сотворили из сухожилий, костей и внутренностей проклятых. Они создавали сложные звуковые слои и текстуры, бросали в адский музыкальный котел агрессивные гитарные рифы и стремительные ударные трели.
