– Проходите.
Кабак назывался «Мьбяо», что, естественно, придавало местной кухне определенный колорит и китайский лоск. Было много красного цвета, шариков, малиновых скатертей и снующих туда-сюда официанток-китаянок, говорящих преимущественно на узбекском диалекте.
Друзья выбрали столик в углу и устроившись, начали думать над принесенным меню. Лев как всегда решил начать с истинно китайского пива «Балтика» светлое, животные же надолго погрузились в пучину китайских названий и иероглифов. Кошур твердил о знании данного сегмента всемирной кухни, и предлагал заказать всем троим. Сурен степенно прерывал киску, утверждая, что не зря кота прозвали Кошуром. В этом мол кроются иудейские корни самого маленького и наглого члена семьи с Рабфаковской. Так что если и мнить себя знатоком ему, то только в кошерной пище. Котэ отфыркивался и пытался найти понимание у хозяина, уже занявшегося вторым бокалом «пенного» и не обращавшего внимания на возню зверей.
Наконец кот решился и начал звать официантку. Следует напомнить, что понимал зверей только хозяин. Для остального населения матушки Земли речь животных ничем не отличалась от остальных псов и котов коих полно в подворотнях. Поэтому, когда к Кошуру присоединился Сурен, в сторону персонала неслось что-то вроде «Гау, гау!!! Шыыы!!!». Это только отдаленно напоминало южно-китайский говор, поэтому на предложение принять заказ почти никто не обратил внимания.
Уже подпитый к тому времени Лев взял ситуацию в руки и, призвав «чоловика», сделал заказ наобум. Вскоре перед каждым стояла порция самого обычного «вонючего китайского окуня по-Хуаншаньски»». Пес ел молча, в то время как хозяин все больше налегал на пиво, кошара же начал плеваться и грозить что «лапы его больше не будет в этом «Мяо»» как он называл сие заведение.
В конце концов, подошла «точка невозврата» и Лев решил забирать зверье и убираться из шалмана, поскольку время начало слегка поджимать. Семейка, расплатившись, вышла наружу и Агнэсыч, поддерживаемый домочадцами заковылял к метро. По дороге им попался бомжик, бредущий навстречу очередному опохмелу. Увидев картину, состоящую из датого Агнэсыча поддерживаемого под руки котом и псом, он перекрестился и решил отменить рандеву с так сильно ждущим его коктейлем из «белой напополам с ягой». Троица же медленно ползла вдоль улицы, надеясь на все еще открытое метро.
Счастливо добраться!
Лев Агнэсыч давно собирался за лыжами в коммуналку на Старорусской, в которой обитал в определенный момент жизни. Обитище находилось в добротном старом доходном доме купца Полежаева, банковавшего хлебом в начале двадцатой сентурии. Лев любил этот дом, ценил за историческую принадлежность и всегда вспоминал о нем с теплом в душе.
