Мгновенье, и я вывернулась из его рук, развернувшись к наглецу лицом. В тот момент мне было все равно, кто он и что может. В крови бурлила гордость десятков поколений коронованных предков.
— Есть еще третий вариант, — ровно проговорила я. — Я могу за себя постоять. Такая мысль вам в голову не приходила?
Я указала глазами вниз. Но в этом не было никакой необходимости. Он и так уже почувствовал холод железа на своей шее. Но вот дальнейшее выбило меня из колеи куда сильнее, чем угрозы. Мерзавец рассмеялся. Надо признать, довольно осторожно, оцарапаться о мой стилет он явно не хотел, но тем не менее… Рука опустилась сама собой.
— Отлично, — хмыкнул он и, больше не сказав ни слова, вышел вон.
С минуту я тупо пялилась на дверь. Потом перевела взгляд на оружие у себя в руке. «Ну вот… — мелькнула в голове очередная бредовая мысль. — И почему я стилет посолиднее не купила?»
Грумель вернулась только через четверть часа. К тому времени маленький король уже успел основательно проголодаться и соглашался не орать только у меня на руках. И то если я расхаживала с ним по комнате. Стоило остановиться на несколько секунд, как ор начинался по новой.
Впервые в жизни оказавшись наедине с младенцем, я понятия не имела, как его унять. И поэтому послушно шагала из угла в угол, бормоча всякую чушь о королевском достоинстве, которое при таком несолидном поведении живо скатится в подгузники. Впрочем, когда и подгузник как-то подозрительно потеплел, я принялась рассказывать о способах казни для нерадивых кормилиц.
Наконец дверь распахнулась, и в спальню вплыла Грумель. За время своего отсутствия она успела не только успокоиться, но и переодеться, и сейчас щеголяла в новом платье. Мало того, она явилась не одна, а в сопровождении группы разновозрастных девиц.
— Ах, дайте сюда! — раздраженно воскликнула она, буквально выхватив у меня малыша.
Решив, что ребенка сейчас все-таки покормят, я не стала противиться этому хозяйскому жесту. Каково же было мое удивление, когда женщина не глядя сунула малыша в люльку и снова развернулась ко мне.
— Ну, и чем вы объясните свое поведение? — величественно спросила она.
Впечатление слегка испортили упертые в крутые бедра кулаки. Грумель сразу стала похожа на разодетую торговку рыбой. Не сдержавшись, я прыснула.
— Вы смеетесь?! — она возмущенно ткнула в мою сторону толстым пальцем- сарделькой и оглянулась на девиц, словно призывая их в свидетели. — Она смеется! Подумайте только.
